После войны. История Европы с 1945 года

Вторым мотивом чрезвычайно дорогостоящих проектов регионального финансирования в Европе (под конец века различные «структурные» фонды в целом съедали 35% всех расходов ЕС) было предоставление Европейской комиссии в Брюсселе возможности обойти несговорчивые центральные правительства и напрямую сотрудничать с региональными группами интересов внутри государств-членов. Эта стратегия оказалась очень успешной. С конца 1960-х годов регионалистские настроения росли (в некоторых случаях возрождались) повсюду. Активисты организации «Quondam» в 1968 году, подменяя любовь к региону политической догмой, пытались возродить и использовать в Юго-Западной Франции старый окситанский язык. Как и их единомышленники-активисты в Бретани, они нашли общий язык с каталонскими и баскскими сепаратистами, шотландскими и фламандскими националистами, североитальянскими сторонниками отделения и многими другими, и все они выражали общее возмущение «неправильным управлением» из Мадрида, или Парижа, или Лондона, или Рима.

Новая политика в регионах касалась многих перекрывающих друг друга подкатегорий — исторических, языковых, религиозных; стремления к автономии, самоуправлению или даже полной национальной независимости, — но в целом разделенных на богатые провинции, возмущенные необходимостью субсидировать бедные регионы своей страны, и исторически неблагополучные или недавно деиндустриализованные зоны, недовольные тем, что ими пренебрегают безответственные национальные политики. К первой категории принадлежали Каталония, Ломбардия, бельгийская Фландрия, западногерманский Баден-Вюртемберг или Бавария и регион Рона-Альпы в Юго-Восточной Франции (который к 1990 году вместе с Иль-де-Франс обеспечивал почти 40% ВВП Франции). Вторую категорию представляли Андалусия, большая часть Шотландии, франкоязычная Валлония и многие другие.

Обе категории могли выиграть от европейской региональной политики. Богатые регионы типа Каталонии или Баден-Вюртемберга открыли офисы в Брюсселе и научились лоббировать свои интересы. Например, для того, чтобы получить инвестиции или чтобы политика большого Сообщества предоставляла преимущества местным, а не национальным институтам. Политические представители регионов, которым повезло меньше, так же быстро научились добывать гранты и помощь из Брюсселя: это давало им возможность увеличивать свою популярность на местах — и соответственно оказывать давление на уступающую власть в Дублине или Лондоне, чтобы они поощряли и даже дополняли щедроты Брюсселя. Такое положение дел устраивало всех: из европейских сокровищниц могли течь миллионы на поддержку туризма на малонаселенном западе Ирландии или на налоговое стимулирование, чтобы привлечь внимание инвесторов к регионам хронической безработицы в Лотарингии или Глазго. Но получатели этих выгод становились верными «европейцами», лишь когда осознавали собственный интерес. Ирландия благодаря этому заменила или обновила большую часть устаревшей транспортной инфраструктуры и канализации, и среди бедных периферийных государств-членов так делала не только она.[369]

Единый европейский акт расширил полномочия Сообщества во многих сферах (в частности в защите окружающей среды, рынке труда, местных проектах исследований и развития), в которых ЕС ранее не участвовал, и все это повлекло за собой распределение брюссельских средств непосредственно местным агентствам. Эта громоздкая «регионализация» Европы была забюрократизированной и дорогостоящей. Возьмем один крошечный пример, которых можно насчитать сотни: итальянский регион Альто-Адидже/Южный Тироль, расположенный на северной границе страны с Австрией, был официально классифицирован Брюсселем в 1975 году как «горный» (неоспоримое утверждение); тринадцать лет спустя он был официально объявлен более чем на 90% «сельским» (не менее очевидная для любого случайного путешественника характеристика) или — на брюссельском жаргоне — «целевой зоной 5-b». В этом двойном качестве Альто-Адидже в настоящее время имеет право на получение средств на охрану окружающей среды; субсидий на поддержку сельского хозяйства; субсидий на улучшение профессиональной подготовки; субсидий на поощрение традиционных ремесел; и субсидий на улучшение условий жизни в целях сохранения населения.