После войны. История Европы с 1945 года

Отношения между Миттераном и остатками гордого наследия французского социализма были взаимовыгодными. Он был нужен партии: его достойный результат на президентских выборах 1965 года, когда он получил поддержку 27% зарегистрированных избирателей (в частности многих убежденных консерваторов на Востоке и Западе) и заставил де Голля соревноваться во втором туре, показал его перспективность — уже в 1967 году, на парламентских выборах, значки Миттерана и его фото продавались очень хорошо. Страна входила в новую эру телевизионной, персонализированной политики: как мрачно отметил в 1971 году Мишель Дурафур, мэр города Сент-Этьен, «Франция живет только в ожидании следующих президентских выборов». Миттеран стал козырной картой для левых.

Миттерану так же нужны были социалисты. Этот ярый оппортунист, не имея собственной организации, и ощутимо скомпрометированный компромиссами и скандалами Четвертой республики, правительства которой он представлял, использовал Социалистическую партию, чтобы представить себя человеком, преданным левым взглядам, и одновременно избавиться от обременительного доктринального багажа, которым были нагружены старые левые. Однажды он описал свою религиозную принадлежность так: «Я родился христианином и, несомненно, им и умру. Но между тем...». С аналогичным цинизмом он мог бы добавить, что является консерватором, поэтому им и умрет, но между тем умудрился стать социалистом.

Такой брак по расчету сработал лучше, чем обе стороны могли себе представить. В течение 1970-х годов, когда начинался окончательный упадок британской Лейбористской партии, французские социалисты были за шаг до своего величайшего успеха. Двумя препятствиями на пути к появлению нового левого большинства во Франции были личная харизма де Голля и страх многих избирателей, что левое правительство может оказаться под властью коммунистов. В 1970 году де Голль умер; а еще через десять лет то же самое грозило коммунистам. Если за первое Миттеран непосредственно не отвечал, то последнее, без сомнения, было его достижением.

Руководствуясь логикой необходимости и не обладая идеологической деликатностью своих предшественников, которые были настоящими социалистами, Миттеран сначала привел свою новую Социалистическую партию в союз с коммунистами; для выборов в 1972 году он сформировал с ними коалицию на основании размытой антикапиталистической «Общей программы». На момент выборов 1977 года коммунисты, доминирующая левая партия с 1945 года, отставали от социалистов Миттерана на десять процентных пунктов. Только тогда Жорж Марше, ничем не примечательный генеральный секретарь КПФ, начал осознавать ошибку, которую совершила его партия, соединив свою судьбу с судьбой молодой и энергичной партии Миттерана. Частично это решение приняли под оптимистичным объединяющим влиянием «еврокоммунизма», но было слишком поздно.

На президентских выборах 1974 года, на которых принимал участие как кандидат от объединенных левых сил, он улучшил результат 1965 года, но все же проиграл с небольшим отрывом Жискар д'Эстену. Поражение не прошло бесследно — Миттеран создал превосходную избирательную машину, превратив Социалистическую партию в всеобъемлющее движение, обращение ко всему спектру французского общества, включая католиков, женщин, фермеров и мелких лавочников, до сих пор враждебных социалистам[382]. Его собственный образ со временем смягчился: огромные плакаты, развешанные по всей Франции в рамках предвыборной кампании весной 1981 года, изображали Миттерана в мягком свете на фоне пасторального пейзажа, который некогда использовали на аналогичных билбордах для пропаганды Петэна вместе с обещанием «La Force Tranquille» — спокойной силы.

Коммунисты, тем временем, были слабы — советское вторжение в Афганистан в 1979 году стало для них острой проблемой, как и падение их рейтингов в опросах общественного мнения. Коммунистическая партия перестала быть неизменной звездой идеологического небосклона: ее престиж, как и количество голосов, которые она могла получить, уменьшался даже в промышленном «красном поясе» Парижа, где она была самой популярной с середины 1920-х годов. Тем не менее, Марше был полон решимости выставить свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах: отчасти по привычке, отчасти из гордыни, но главным образом из-за растущего осознания необходимости вырвать КПФ из отравленных объятий ее социалистических товарищей.