После войны. История Европы с 1945 года

В советской зоне оккупации к нацистскому наследию относились несколько иначе. Хотя советские судьи и адвокаты принимали участие в Нюрнбергском процессе, основной акцент в денацификации на Востоке делался на коллективное наказание нацистов и искоренение нацизма из всех сфер жизни. Местное коммунистическое руководство не питало иллюзий относительно того, что произошло. Как сказал Вальтер Ульбрихт, будущий лидер Германской Демократической Республики, выступая перед представителями Немецкой Коммунистической партии в Берлине всего через шесть недель после поражения своей страны, «Трагедия немецкого народа состоит в том, что он подчинился банде преступников».… Немецкий рабочий класс и трудоспособное население совершили ошибку перед историей».

Это было больше, чем Аденауэр или большинство западногерманских политиков были готовы признать, по крайней мере, публично. Но Ульбрихт, как и советские власти, которым он подчинялся, был менее заинтересован в том, чтобы добиться возмездия за нацистские преступления, чем в обеспечении коммунистической власти в Германии и ликвидации капитализма. В результате, хотя денацификация в советской зоне действительно пошла в некоторых случаях дальше, чем на Западе, она была основана на двух искаженных представлениях о нацизме: одно — неотъемлемое от коммунистической теории, другое — расчетливо оппортунистическое.

То, что нацизм — это только фашизм, а фашизм, со своей стороны, произведение капиталистического эгоизма в кризисный момент, было марксистской догмой и советской официальной доктриной. Соответственно, советские власти мало обращали внимания на отчетливо расистскую сторону нацизма и его геноцидные последствия, вместо этого сосредоточившись на арестах и экспроприации имущества предпринимателей, запятнанных чиновников, учителей и всех тех, кто был виновен в защите интересов социального класса, который якобы поддерживал Гитлера. Таким образом, советский демонтаж наследия нацизма в Германии принципиально не отличался от социальной трансформации, которую Сталин проводил в других частях Центральной и Восточной Европы.

Оппортунистическая политика советов в отношении бывших нацистов была проявлением слабости. Коммунисты в оккупированной Германии не были сильным движением — и их прибытие в обозе Красной Армии вряд ли способствовала росту привязанности к ним. Их единственная политическая перспектива, помимо грубой силы и фальсификаций на выборах, заключалась в том, чтобы апеллировать к расчетливым личным интересам. На востоке и юге коммунисты добивались этого, поощряя изгнание этнических немцев и позиционируя себя в качестве гарантов и защитников новых (польских, словацких, сербских) захватчиков опустевших немецких ферм, предприятий и квартир. Конечно, в самой Германии это было неприемлемо. В Австрии местная коммунистическая партия совершила ошибку на выборах, состоявшихся в конце 1945 года, отвергнув потенциально решающую поддержку мелких нацистов и бывших членов партии. Тем самым она обрекла на гибель перспективы коммунизма в послевоенной Австрии. Урок не был потерян для Берлина. Вместо этого Немецкая коммунистическая партия (КПГ) решила предложить свои услуги и свою защиту миллионам бывших нацистов.

Оба подхода — доктрина и расчет — не обязательно противоречили друг другу. Ульбрихт и его коллеги, безусловно, считали, что путь к изгнанию нацизма из Германии лежит через социально-экономические преобразования: они не были особенно заинтересованы в индивидуальной ответственности или моральном перевоспитании. И в то же время они понимали, что нацизм — это не чары, которыми опутали невинный немецкий пролетариат. Немецкий рабочий класс, как и немецкая буржуазия, не справился со своими обязанностями. Но именно по этой причине у нее было бы больше, а не меньше шансов приспособиться к коммунистическим целям при правильном сочетании кнута и пряника. Да и в любом случае у властей в Восточной Германии (собственно, как и в Западной), не было особого выбора — с кем же еще им управлять страной, как не с бывшими нацистами?

Таким образом, с одной стороны, советские оккупационные войска уволили с работы огромное количество бывших нацистов — 520 000 к апрелю 1948 года — и назначили «антифашистов» на административные посты в своей зоне оккупации. С другой, немецкие коммунистические лидеры активно поощряли тех бывших нацистов, чье прошлое не было слишком скомпрометировано в глазах общественности, присоединиться к ним. Неудивительно, что они были очень успешны. Бывшие нацисты были только рады стереть свое прошлое, связав свою судьбу с победителями. Как члены партии, местные администраторы, осведомители и полицейские они оказались исключительно хорошо приспособленными к нуждам коммунистического государства.