После войны. История Европы с 1945 года

Учитывая репутацию ЭТА, этого, возможно, было бы и недостаточно, чтобы дискредитировать харизматичного Гонсалеса (вследствие цинизма, присущего общественности в поздние годы франкистской эпохи, многие из его современников были воспитаны на определенно прагматических взглядах на государство и его законы), если бы не параллельные разоблачения коррупции и злоупотребления властью со стороны однопартийцев Гонсалеса, которые поддержали итальянский пример и вызвали широкое беспокойство по поводу морального состояния испанской демократии, которая только-только вставала на ноги.

Во Франции, Германии или Бельгии волна скандалов, изуродовавших общественную жизнь в девяностые годы, свидетельствовала не столько о хрупкости институтов и нравов, сколько о растущей стоимости действующей демократии в современных условиях. Политика — персонал, реклама, консультации — стоят дорого. Государственные денежные средства для политических партий были строго ограничены в Европе законом и традициями, и обычно предоставлялись только для участия в выборах. Если им требовалось больше, политики в прошлом обращались к своим традиционным сторонникам: членам партий, профсоюзам (левым) и частным предпринимателям и корпорациям. Но эти ресурсы иссякали: показатели членства в партиях падали, массовые профсоюзы приходили в упадок, а в условиях растущего межпартийного политического консенсуса по экономическим вопросам компании и частные лица не видели особых причин для щедрого вклада в какую-либо одну партию.

Возможно, по понятным причинам, основные политические партии Западной Европы начали искать альтернативные способы привлечения финансирования — как раз в то время, когда благодаря отмене контроля и глобализации бизнеса вокруг стало намного больше денег. Оказалось, что голлисты и социалисты во Франции, так же как и христианские демократы в Германии и новые лейбористы в Британии, на протяжении последних двух десятилетий получали средства различными сомнительными способами: продавали свои услуги, злоупотребляя властью или просто более настойчиво, чем в прошлом, обращались к традиционным источникам финансирования.

В Бельгии дела зашли несколько дальше: свидетельством этому может быть хотя бы один скандал из многих — так называемое дело «Дассо/Агусты». В конце 1980-х бельгийское правительство заключило контракт на закупку сорока шести военных вертолетов у итальянской фирмы «Agusta» и на работу по переоборудованию истребителей F-16 — с французской компанией «Dassault». Других претендентов на сделку не допустили до конкурса. Само по себе это не было чем-то необычным, а то, что были привлечены три страны, даже придает всему делу общеевропейский характер. Но позже выяснилось, что Социалистическая партия Бельгии (в то время находившаяся в правительстве) довольно неплохо заработала на откатах по обеим сделкам. Вскоре после этого одного ведущего политика-социалиста, который знал слишком много, Андре Кулса, убили на парковке в Льеже в 1991 году; второго, Этьена Манже, в 1995 году арестовали; а третьего, Вилли Класа, бывшего премьер-министра Бельгии, в свое время (1994-1995) — генерального секретаря НАТО и министра иностранных дел в момент, когда заключались соглашения, в сентябре 1998 года признали виновным в том, что он брал взятки для своей партии. Четвертый подозреваемый, бывший армейский генерал Жак Лефевр, который был тесно связан с этим делом, погиб при загадочных обстоятельствах в марте 1995 года. Типично бельгийской[515] эту историю, очевидно, делает то, что дублирование и размывание конституционной власти в этой стране привело не только к отсутствию правительственного надзора, но и практически к краху большей части ее государственного аппарата, включая систему уголовной юстиции. В других странах, кроме, как мы уже упоминали выше, Италии, свидетельств индивидуального взяточничества было на удивление мало:[516] большинство преступлений и нарушений совершались буквально в пользу партии. Однако ряд очень известных и влиятельных людей вдруг оказались за бортом политической жизни.

Среди них были не только Гонсалес, бывший французский премьер-министр Ален Жуппе и давние лидеры итальянских христианских демократов; но и даже бывший канцлер Германии Гельмут Коль, герой объединения, чья репутация была омрачена, когда он отказался разглашать имена тайных жертвователей средств в фонды своей партии. Если бы французского президента Жака Ширака — мэра Парижа во времена, когда город захлебывался в партийно-политической коррупции и властных злоупотреблениях — не защищала его должность, он бы точно присоединился к их числу.