После войны. История Европы с 1945 года

Почему чехи уступили? Их польские и венгерские соседи, с коммунистами у власти и под присмотром Красной Армии, не имели другого выбора, кроме как следовать советскому «руководству». Но Красная Армия давно уже покинула Чехословакию, и коммунисты еще не обладали монополией на власть. И все же Масарик и его коллеги сгибались при первом же проявлении сталинского недовольства. Если бы некоммунистические чешские партии настаивали на принятии помощи Маршалла, то имели бы поддержку подавляющего большинства своих сограждан (а также немалой доли чешских коммунистов), что значительно затруднило бы Сталину оправдание выполнения его воли. В более широком контексте пост-мюнхенской политики чешское, решение поддержать советские объятия было понятно, но оно почти наверняка проложило путь к успешному коммунистическому перевороту в Праге семь месяцев спустя.

Исключение Чехословакии из программы помощи Маршалла стало для страны экономической и политической катастрофой. То же самое относится и к «выбору», навязанному всем остальным странам региона, и прежде всего, возможно, самому Советскому Союзу. Его решение остаться в стороне от Европейской программы восстановления было одной из величайших стратегических ошибок Сталина. Какими бы ни были их частные расчеты, американцам не оставалось ничего другого, как включить Восточную Европу в ERP, сделав предложение доступным для всех, и последствия для будущего были бы неизмеримы. Вместо этого помощь была ограничена Западом и обозначила разделение путей между двумя половинами континента.

Помощь Маршалла с самого начала предназначалась для самоограничения. Ее цель, как сам Маршалл изложил ее в своей Гарвардской речи, состояла в том, чтобы разорвать порочный круг, чтобы население Европы снова поверило в экономическое будущее своих стран и Европы в целом». Вместо того, чтобы просто оказать помощь в виде наличных, план предлагал бесплатно поставлять товары, которые поступали бы европейским странам после ежегодных запросов, индивидуально сформированных каждой страной-получателем в рамках четырехлетнего плана. Затем эти товары продавались бы в каждой стране, а полученные в местной валюте так называемые возвратные средства можно было затем использовать в соответствии с двусторонними договоренностями между Вашингтоном и каждым отдельным правительством. Некоторые страны использовали эти деньги, чтобы купить еще больше импортных товаров; другие, как, например, Италия, переводили их в национальные резервы на случай будущих потребностей в иностранной валюте.

Этот необычный способ оказания помощи имел прогрессивные последствия. Программа обязала европейские правительства планировать и просчитывать будущие потребности в инвестициях. Она возложила на них требование вести переговоры и совещаться не только с Соединенными Штатами, но и друг с другом, поскольку торговля и обмен, предусматриваемые в программе, должны были как можно скорее перейти от двустороннего к многостороннему. Она вынуждала правительства, предприятия и профсоюзы сотрудничать в планировании увеличения темпов производства и условий, которые могут им способствовать. И прежде всего она блокировала любое возвращение к искушениям, которые так загнали в тупик межвоенную экономику: дефицит производства, взаимно разрушительный протекционизм и упадок торговли.

Хотя американские администраторы Плана не скрывали своих ожиданий, они оставили европейцам ответственность за определение уровня помощи и способа ее распределения. Европейские политики, привыкшие к эгоизму США на предыдущих двусторонних переговорах по кредитам, были удивлены таким подходом. Их замешательство было вполне объяснимо. Сами американцы имели разное видение задач Плана. Идеалисты «Нового курса» — а их было много в послевоенных американских администрациях — увидели возможность перестроить Европу по американскому образцу, сделав акцент на модернизации, инфраструктурных инвестициях, промышленной производительности, экономическом росте и кооперации труда и капитала.

Так, «миссии по повышению производительности», финансируемые Планом Маршалла, привлекли в США многие тысячи менеджеров, техников и профсоюзных деятелей для изучения американского способа ведения бизнеса — пять тысяч из одной только Франции (один из четырех от общего числа) в период с 1948 по 1952 год. Между мартом и июлем 1951 года в США прибыло сто сорок пять «европейских рабочих команд», в большинстве случаев состоящих из мужчин (редко из женщин), которые никогда прежде не выезжали за пределы Европы. Тем временем энергичные апологеты Нового курса по Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЕС), основанной в 1948 году для администрирования средств Плана Маршалла, проповедовали своим европейским коллегам преимущества свободной торговли, международного сотрудничества и межгосударственной интеграции.