Последняя поэма

Скажи, Видьяпати,
Какой мерой мерить
Мои дни и ночи
Без бога, без веры?

Как могут дни проходить без той, без кого невозможно жить? И где мне найти музыку, достойную этих слов? Я смотрел на небеса и просил то слов, то музыки. И бог спустился с небес и со словами и музыкой, но по дороге ошибся и, неизвестно почему, вручил их кому-то другому, может быть, твоему Рабиндранату Тагору.

Лабонно рассмеялась:

— Даже те, кто любит Рабиндраната Тагора, не вспоминают его так часто, как ты!

— Бонне, сегодня я слишком много болтаю, да? В меня вселился демон болтливости. Если бы ты следила за барометром моих настроений, ты поразилась бы моей эксцентричности. Если бы мы были в Калькутте, я посадил бы тебя в машину и помчался прямо в Морадабад, не жалея шин. Если бы ты спросила, почему в Морадабад, я не смог бы ответить. Когда мчится поток, он шумит, спешит и, смеясь, увлекает за собой время, словно пену.

В эту минуту в комнату вошла Джогомайя с полной корзиной цветов подсолнечника и сказала:

— Лабонно, милая, почти его сегодня этими цветами.

Это было всего лишь женское желание выразить в форме обряда то, что совершилось в душе. Любовь к форме у женщин в крови.

Омито улучил момент и шепнул Лабонно на ухо:

— Бонне, я хочу подарить тебе кольцо.

— Зачем, Мита? — возразила Лабонно. — Разве это необходимо?

— Вложив свою руку в мою, ты дала мне больше, чем я мог представить. Поэты говорят лишь о лице возлюбленной, но сколько скрытых сокровищ в прикосновении руки. Нежность любви, самоотверженность, преданность — все невысказанные чувства в этом прикосновении. Кольцо само обовьется вокруг твоего пальца, как мои слова: «Ты моя». Пусть эти слова языком золота, языком драгоценных камней звучат на твоей руке вечно.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась Лабонно.

— Я велю привезти кольцо из Калькутты. Скажи, какие камни ты любишь?

— Никакие. Лучше пусть будет жемчуг.

— Превосходно! Я тоже люблю жемчуг.

XI ФИЛОСОФИЯ ЛЮБВИ

Свадьбу назначили на месяц огрохайон. Решено было, что Джогомайя поедет в Калькутту и все приготовит.

— Тебе давно следовало уехать в Калькутту, — обратилась Лабонно к Омито. — Теперь, когда все сомнения позади и все ясно, ты можешь ехать, ни о чем не тревожась. До свадьбы мы больше не увидимся.

— Зачем такие строгости?

— Как-то ты говорил, что счастье — сама простота, так вот — для того, чтобы уберечь эту простоту.

— Мудрые слова! Раньше я думал, что ты поэтесса, а теперь подозреваю, что ты философ. Ты говоришь замечательные вещи. Действительно, если хочешь сохранить естественность простоты, надо быть непреклонным. Чтобы ритм не утратил своей простоты и естественности, необходимо делать паузы в нужных местах. А мы из-за чрезмерной жадности не делаем пауз в поэзии жизни, ритм нарушается, и жизнь становится бессвязной какофонией. Хорошо, я завтра же уеду, вырвусь из плена этих сказочных дней. Это будет как стих из поэмы «Смерть Мегхнада»[42], обрывающийся так же внезапно:

И когда в царство Ямы ушел он
До срока...

Пусть будет так, я уеду из Шиллонга, но месяц огрохайон из календаря никуда не сбежит. Знаешь, чем я займусь в Калькутте?

— Чем же?

— Пока маши-ма все готовит ко дню свадьбы, сам я буду готовиться к дням, которые последуют за свадьбой. Люди забывают, что супружество — это искусство и ему нужно каждый день учиться заново. Ты помнишь, Бонне, как в «Рагхуванше» махараджа Аджа описывает Индумати?

Лабонно продекламировала на санскрите:

— «В искусстве страстном ученица!»

— Без искусства любви нет супружества. Глупцы считают супружество просто соединением и потому после свадьбы пренебрегают истинным единством двух сердец.

— Объясни мне, как ты понимаешь это единство? Если хочешь, чтобы я была твоей ученицей, дай мне первый урок!

— Хорошо, слушай. Добровольно ограничивая себя, поэт создает ритм. Брачный союз также надо украсить ритмом, ограничивая себя по доброй воле. Когда все получаешь сразу, — это самообман, потому что самая дорогая вещь кажется тогда дешевой. Только то, что достается дорогой ценой, приносит истинную радость.

— Что же ты считаешь дорогой ценой?

— Подожди, дай я сначала расскажу о картине, которая мне представляется. Берег Ганги. Сад близ Даймонд-Харбора[43]. Маленький пароходик, на котором можно за два часа добраться до Калькутты.

— Тебе опять понадобилась Калькутта?

— Сейчас Калькутта мне не нужна, ты знаешь это. Правда, я хожу в библиотеку, — но не заниматься, а играть в шахматы. Адвокаты уже поняли, что в работе я не заинтересован и душа моя к ней не лежит. Поэтому они передают мне только такие дела, которые можно уладить полюбовно. Но после свадьбы я покажу им, что такое работа, — не ради заработка, а ради самой работы! Внутри плода манго твердое ядро, — несладкое, жесткое, несъедобное, — но именно оно определяет форму плода. Ты поняла, для чего нужна жесткая каменная Калькутта? Чтобы у нашей нежности было твердое ядро.