Последние дни Джона Леннона

Джона, напротив, это очень даже веселит. «Мы ржали на улице, а люди орали: “Бейте окна”, короче, сумасшедший дом, сами понимаете. Мы не в себе были совершенно». С Джорджем происходило нечто потустороннее: «Я до этого как будто не чувствовал вкусов, не разговаривал, не видел, не думал и не слышал по-настоящему».

Наконец, добравшись до клуба Ad Lib на Лестер-Плейс, они набиваются в лифт. Там горит маленькая красная лампочка. Синтия в полнейшей панике кричит. «Мы все подумали, что пожар, – объясняет Джон. – А там всего лишь лампочка красная. Ну мы все и разорались, разгорячились, заистерили».

Когда двери открываются, они все бегут к Ринго рассказать про свои пожарные галлюцинации.

Эти приключения напоминают любимую книжку Джона «Алиса в Стране чудес».

Позже Джон вспоминает: «Пока мы ехали, десять миль в час ощущались как тысяча». Джорджу каким-то образом удалось довести мини-купер до своего дома. Джон и Синтия решают заночевать у ребят.

Джону кажется, что дом Джорджа напоминает «большую подводную лодку», которая вроде как «плывет над стеной в восемнадцать футов, а я за пультом управления». Он засиживается допоздна, рисуя «четыре лица, которые говорят: “Ты абсолютно прав!”».

«Господи, страшно это все было. Но здорово».

24 глава

Hello, darkness, my old friend.

Привет, тьма, мой старый друг.

Simon & Garfunkel. The Sound of Silence

Пока идут съемки фильма “Help!”, никто, даже близкие Джона, не догадываются, насколько точно название фильма отражает его перегруженное эмоциональное состояние. Джон признавался: «Я пою о том, что был гораздо моложе и все такое», когда на самом деле «у меня наступил свой период “Толстого Элвиса”».

В последнее время Джон сам не свой, и вес он правда набрал. Все дело в стрессе. Вторая книга Джона A Spaniard in the Works[18], должна быть опубликована в июне 1965 года, но он ее еще не закончил и жалуется, что дописывать книгу – все равно что делать домашнюю работу в школе.

Во время сочинения песен для саундтрека вечное соперничество Леннона – Маккартни кипит через край, отчасти из-за жестких контрактных обязательств с EMI. Джон позже так опишет ситуацию журналу Rolling Stone: «Они говорили, типа, вот вы сделаете альбом, соберетесь, выкинете пару песен – это ж просто работа».

Пол вспоминает, что Ticket to Ride, их первая песня длительностью более трех минут, была плодом совместной работы у Джона дома в феврале 1965 года. «Мелодию мы сочинили вместе, – говорит он. – Но Джон спел, так что 60 % работы – его».

Но в интервью Джон заявляет, что его вклад гораздо значительнее. И хотя журналу Playboy он говорит, что «одна из самых ранних пластинок с хеви-металом – это моя заслуга», а «Пол для нее сделал не больше, чем Ринго, который играл на барабанах», но их совместная работа, как и всегда, продвигается отлично. Даже если их разногласия доходили до оскорблений, то, по воспоминаниям Пола, «он через мгновение остывал, опускал очки и говорил: “Это все я виноват…”» и надевал очки обратно. «Именно в эти моменты я видел его настоящего, того Джона Леннона, которого он очень боялся показать миру».

Но Джону не терпится двигаться вперед. Ограничения в турах он считает гибелью The Beatles как артистов. «Вот потому-то мы так и не выросли как музыканты; мы убили себя, пока пытались пробиться. И это стало концом».

В чем-то Джон прав, но, опять-таки, группа выпускает отличные песни. Это попса, которую любит толпа, но разве их работа не в том, чтобы давать фанатам то, что они хотят? Такие песни, как I Want to Hold Your Hand и Please Please Me, сделали The Beatles суперзвездами мирового уровня. Eight Days a Week – энергичная, заряжает бодростью, поднимает настроение. Это примитивно? Разумеется. Но Пол любит примитив, ему нравится тот коммерческий успех, которым пользуются их песни. Он настолько открыт вдохновению, что, когда ему снится песня, он поднимает себя с кровати.

«Я встал, сел за пианино, нашел аккорд соль мажор, аккорд фа-диез минор-септ, а они уже привели меня к си мажору и ми минору и, наконец, к ми обратно. Там все получалось вполне логично». Пол решает, что его музыкальное прозрение «невероятнейшее».

Утром, пока мелодия все еще держится в голове, Пол придумывает веселенькое название Scrambled Eggs – «Яичница».

На съемочной площадке Пол постоянно работает над песней, что жутко раздражает режиссера Ричарда Лестера. Для этого фильма бюджет выделили гораздо больше, спасибо успеху A Hard Day’s Night, снимают на цветную пленку, но времени дано всего четыре недели. Лестер требует от Пола закончить наконец эту несчастную песню, а иначе грозится убрать пианино со съемочной площадки.

«Да черт побери, он все время болтал об этой песне, – замечает Джордж. – Подумаешь тоже, Бетховен!»