Последние дни Джона Леннона

Через полгода после составления меморандума сенатор США Стром Термонд отвечает собственным. 4 февраля 1972 года, как член Юридического комитета Сената, Термонд – сторонник Никсона, представляющий Южную Каролину, один из штатов «Библейского пояса», где в августе 1966-го устраивались «битловские костры», – направляет министру юстиции и генеральному прокурору Джону Митчеллу отчет, которым он занимался для комитета внутренней безопасности Сената.

«Я нахожу этот вопрос важным и полагаю, что он заслуживает рассмотрения на самом высоком уровне, – пишет сенатор. – Насколько я могу судить, если вовремя принять соответствующие меры, многих неприятностей можно будет избежать».

Главный вывод отчета: Джон Леннон признается одним из упомянутых политических врагов, а его связи с «Новыми левыми лидерами» вынуждают причислить его к числу «ярых сторонников программы “сместить Никсона”».

И как же «государственный аппарат» будет действовать, чтобы «устранить» его? «Если Леннону не продлевать визу, это будет стратегическое противодействие», – советует Термонд.

Полугодовые визы Джона и Йоко истекают 29 февраля 1972 года. Их продлили на две недели, но Йоко так и не удалось встретиться с дочерью. Хотя 3 марта очередной суд подтвердил опекунство Йоко, отец Кёко Тони Кокс в очередной раз забрал дочь и скрылся. «Это было ужасно. Я не знала, где она. Он ее просто похитил, и мы оказались в очень трудном положении», – вспоминает Йоко.

6 марта Термонда извещают, что его «предыдущий запрос относительно бывшего члена группы The Beatles Джона Леннона» рассмотрен и что «Служба иммиграции и натурализации уведомила его о том, что он должен покинуть страну не позднее 15 марта».

По настоянию бизнес-менеджера Джона Аллена Клейна за дело берется Леон Уайлдс, тридцатидевятилетний президент Ассоциации американских адвокатов по вопросам миграции. Хотя он «никогда не слышал о Джоне Ленноне, а о Йоко Оно и подавно», Уайлдс уверен, что ему удастся воспрепятствовать аннулированию визы своих клиентов, и действительно: 16 марта иммиграционные власти США предоставляют им четыре дополнительные недели.

Но «с той самой секунды, как я взялся за дело», Уайльда не покидает чувство, что «они попытаются навредить Джону и Йоко».

С 1969-го года, когда Никсон завел в ФБР дело на Джона, его досье непрестанно пополнялось. Когда Джон 11 января рассказал в вечернем выпуске WABC-TV “Eyewitness News” («Свидетельские новости») про пресс-конференцию, которую они провели вместе с Йоко и Джерри Рубином, один спецагент передал свой отчет о событии спецагенту нью-йоркского офиса ФБР со срочной пометкой: «Всех экстремистов следует считать опасными».

Зато 23 февраля некий тайный осведомитель подает другой, совершенно противоречащий этому рапорт. Проведя «с Джоном Ленноном и его женой большое количество бесед об их присоединении к активистскому движению Новых левых в Соединенных Штатах», аноним отмечает, что «Леннон и его жена не кажутся заинтересованными… Они потеряли интерес к политике Соединенных Штатов Америки».

Уайлдс связывается по телефону с местным директором миграционной службы, и тот подтверждает подозрения адвоката: «В Вашингтоне у ваших клиентов не самое безопасное положение. Визу им больше не продлят, так что я бы на вашем месте посоветовал им валить к чертовой матери».

«К чертовой матери» – как раз то, куда Джон и Йоко с радостью бы послали людей, которых постоянно видят у своего дома. Хотя в одном февральском отчете ФБР ошибочно указан адрес пары как «отель St.Regis, 150, Бэнк-Стрит» (откуда они переехали в апартаменты на Бэнк-Стрит, 105 еще четыре месяца назад), Леннон и Оно все равно находятся под постоянным наблюдением «огромных мужиков в очках на другой стороне улицы» и «агентов за каждым почтовым ящиком». Это кажется настолько чрезмерным, что, когда Джон впервые пожаловался другу-журналисту Рэю Коннолли, что его телефонные разговоры записываются, тот просто отмахнулся. Позже Коннолли напишет: «Я подумал, что у него паранойя. Иногда он и был параноиком, но точно не в том случае».

Когда супруги жалуются Уайлдсу на «двух парней, которые уж сколько времени чинят раздолбанный велик на другой стороне улицы», а также на «двух парней на машине», которые всегда ездят за их шофером, адвокат может предложить только одно объяснение: ФБР намеренно выставляет слежку напоказ, чтобы «дать им понять, что их держат под надзором».

Джон соглашается и так и говорит в эфире Шоу Дика Каветта.

– Я чувствовал, что везде меня преследовали правительственные агенты, – рассказывает Джон ведущему. – Когда я снимал трубку телефона, то всегда слышал сильный шум… Открываю дверь – на другой стороне улицы всегда какие-то парни маячат. Я в машину – они за мной, причем даже не скрываясь… Они хотели, чтоб я видел, что за мной следят…».