Последние дни Джона Леннона

Но еще она знала, что если предоставить Джона самому себе, то ничего хорошего из этого не выйдет. Он же не умеет жить в одиночку! Никогда один, сам по себе, не жил. Йоко решает, что нужен кто-то, кто о нем позаботится, женщина, которая будет поддерживать его к ней интерес (а самого Джона держать в руках). Прикинув кандидаток, Йоко останавливается на одной из их помощниц, дружелюбной и отзывчивой Мэй Пэнг, к тому же симпатичной и одинокой. Йоко предлагает Мэй взять на себя роль новой девушки Джона. «Мэй Пэнг была женщиной умной, образованной, привлекательной и крайне деловитой. Так что я подумала, что они сойдутся», – объясняет Йоко.

Она посвящает Мэй в свой план.

– Джон, скорее всего, загуляет. Кто знает, кто ему попадется? Я знаю, что ты ему очень нравишься, так что?..

Двадцатиоднолетняя Мэй, американка с китайскими корнями, католичка, уроженка Восточного Гарлема, но, прежде всего, «отчаянная рок-фанатка», совершенно сбита с толку таким предложением.

«Я просто посмотрела ей в глаза и говорю: нет, это не ко мне, мне такое неинтересно», – рассказывала она в интервью в 2008 году. Но Йоко не сдается.

– Я знаю, ты за этим не гонишься, но тебе же нужен парень, – вспоминает Мэй слова Йоко.

«Я решила не придавать этому значения, подумав, что это просто очередная безумная идейка. Я надеялась, что она отпадет сама собой».

В голову девочки-католички не приходила даже мысль об отношениях с женатым начальником.

Еще меньше укладывалось в ее сознании то, что, когда Джон сам попытался с ней сблизиться, ясно дав понять, что она ему интересна, Мэй вдруг решила, что она не против этого странного расклада. В конце лета 1973 года Джон и Мэй перебираются в Лос-Анджелес – Мэй настаивает, что Йоко здесь ни при чем, – поскольку в переезде в другой город для новоиспеченной парочки есть очевидные преимущества. Вдобавок у Джона в Лос-Анджелесе намечены студийные проекты, так что Capitol Records выдает Джону 10 тысяч долларов дорожными чеками на расходы в путешествии.

В аэропорту пару встречает приятель Джона, местный радиодиджей Эллиот Минц. С Джоном и Йоко Минц обычно разговаривал «не о себе или о них, а о том, куда катится этот мир». Так что теперь он очень удивился, когда Джон выложил ему все о своем браке, рассказав, будто Йоко «выставила его за дверь, и он не знает, когда они снова сойдутся, если такое вообще когда-нибудь произойдет».

А пока Джон – с Мэй, доделывает альбом, который записал в Record Plant, в Нью-Йорке, еще до отъезда. Джон сам спродюсировал запись, которую назовет Mind Games.

За плотной стеной дыма его фирменных французских сигарет – «Голуаз» или «Житан» без фильтра, которые, как он считает, делают его голос ниже, – Джон рассказывает репортеру Melody Maker о своем намерении «сидеть в Capitol, придумывать обложки и заниматься делами вроде продвижения на радио».

В первом пункте он преуспевает отлично. «Конечно, когда они распались, это стало огромным ударом, – рассказывает Дон Циммерман, исполнительный директор Capitol Records. – Но после этого мы стали узнавать ближе каждого из них по отдельности. Когда Джон с Йоко разошлись, он пытался убить время в Башне <здание компании Capitol Records>. Приходил, клал ноги на журнальный столик, и все бы хорошо, но работать становилось невозможно».

Что до музыки, то «это рок на разных скоростях. Это не политический альбом, и не интроспективный, – так описывает Джон Mind Games. – Мне кто-то сказал, что он как Imagine с яйцами, классное определение».

В Лос-Анджелесе Джон отдыхает, встречается со многими старыми приятелями, знакомится с влиятельными людьми. Хотя впоследствии он скажет, что те полтора года прожигал в депрессии и разврате – случалось, что и в том, и в другом одновременно, – на тот же период приходится разгар творческой деятельности, продуктивности и веселья.

Впервые за всю сознательную жизнь Джона не характеризуют ни как битла, ни как мужа Йоко Оно. «Он достиг творческих вершин и возобновил многие прежние связи, – вспоминает Мэй и добавляет нечто, что противоречит прессе. – Но самое главное, что эти полтора года он не был несчастным».

Журналист Ларри Кейн подтверждает ее слова, рассказывая, как Джон признался ему в 1975 году, что те месяцы с Мэй – одни из «счастливейших в моей жизни».

Джон заканчивает три своих сольных альбома и продюсирует еще два для друзей. «Ничего он не прожигал, – говорит Эллиот Минц. – Просто его отпуск затянулся».