Последние дни Джона Леннона

Элтон Джон того же мнения: «Я понимаю, что этот неясный, проблемный период его жизни – не из приятных, но скажу честно, по нему этого сказать нельзя было». Элтон Джон познакомился с Ленноном в Лос-Анджелесе в начале осени 1973 года, через их общего друга Тони Кинга, в то время американского менеджера лейбла Apple. Правда, вскоре Кинг уволился, чтобы заниматься развивающимся лейблом Элтона Rocket Records.

Элтон проводит месяц в Лос-Анджелесе в преддверии выхода на лейбле MCA 5 октября 1973 года его нового двойного (и седьмого в дискографии) студийного альбома Goodbye Yellow Brick Road. «Элтон и его поэт-песенник Берни Топин, – говорится в рецензии журнала Creem, – в иерархии поп-музыки забрались на ступеньку под битлами и стоунами (все же недостаточно гетеросексуальный вид и слишком много баллад)».

У этих двоих гораздо больше общего, чем просто слава популярных британских рок-звезд. «Элтон славится тем, что сочиняет песни молниеносно, – говорит его гитарист Дэйви Джонстон, – да и в студии он вечно торопится». Goodbye Yellow Brick Road записан за две недели, но Леннон оставляет его далеко позади: сингл Джона Instant Karma! как и битловский альбом Please Please Me, был готов за день.

По воспоминаниям Элтона, первый раз они встретились, когда он вошел в офис Capitol и увидел, как Леннон танцует с Тони Кингом, одетым под королеву Елизавету и с тиарой на голове, – снимали рекламный ролик для нового альбома Джона Mind Games.

«Он мне сразу понравился», – признается Элтон. Не только потому, что The Beatles были его кумирами, но особенно из-за того, что он «оказался тем самым битлом, который решил, что танец с трансвеститом в образе, твою мать, королевы – хорошая реклама для нового альбома. Я подумал: ну мы точно споемся. И оказался прав».

Элтон в шутку называет их парочку «Фред Астер и Джинджер Бир» (подразумевая под этим «рыжий квир», себя самого то есть) и делает пару снимков на полароид.

– Спрячу эти фотки до тех пор, пока мне гринкарту не дадут, – шутит Джон.

– Шэрон Кавендиш, веди себя прилично! – прикрикивает Тони Кинг на Элтона, после чего объясняет недоумевающему, но заинтригованному Джону:

– Это ее трансвеститское имя.

– А я тогда Мораг хочу быть, – заявляет Джон.

– Не-не, так не бывает, – поучает Элтон. – Трансвеститский псевдоним выбрать нельзя, надо, чтоб тебе это прозвище кто-то дал. Вот она мне дала имя Шэрон Кавендиш.

Он указывает на Кинга, и тот кивает в ответ, поправляя свою тиару.

– Кавендиш – это от одного клавишника из пятидесятых, был такой Кей Кавендиш, про которого на афишах писали «Котик за клавишами», – со смехом объясняет Кинг.

– Обожаю давать людям дрэг-прозвища, – заявляет Элтон Леннону. – А ты… Кэрол Дакота!

Мэй убеждает Джона наладить отношения с сыном, с которым Джон не виделся с тех пор, как переехал с Йоко в Штаты. Джулиан и Кёко ровесники, так что Джулиан был для Йоко болезненным напоминанием о ее пропавшей дочери, поэтому Джон все это время ограничивался редкими телефонными звонками. Очень редкими.

«Только благодаря маме мы снова начали разговаривать», – позже скажет Джулиан. Но очень непросто восполнить те пробелы, которые возникают, если долго не общаться.

Так что Синтия не знает, чего ожидать, когда в начале 1974 года звонит Джону сообщить, что они с Джулианом планируют съездить к нему последним рейсом роскошного лайнера SS France из Саутгемптона в Нью-Йорк, запущенного мадам Шарль де Голль в 1960 году.

К облегчению Синтии, Джон не только одобряет эту поездку, но и обеспечивает им более комфортные условия и даже обещает лично встретить вместе с Мэй их корабль в Нью-Йоркском порту. Узнав, что Элтон Джон и Тони Кинг плывут тем же рейсом, Джон просит их присмотреть за его сыном и бывшей женой, и те соглашаются.

Как только корабль швартуется, десятилетний Джулиан тут же выбегает обнять папочку, мгновенно разрядив всеобщее напряжение. Хотя с их последней встречи прошло много лет, Джулиан успокаивается, убедившись, что его отец – все такой же «очаровательный, забавный и добрый», каким он его запомнил.

Джон, вспоминает Мэй, «растерялся, увидев “маленького мужчину”, а не того маленького ребенка, которого он помнил».

Все вчетвером они едут в Лос-Анджелес. Там Джон и Джулиан проводят «много времени вместе, заново знакомясь друг с другом, играя на гитаре и сочиняя музыку», плавают и часто ездят в Диснейленд.

Когда в ту пору какой-то журналист спросил Джона, сожалеет ли он о чем-либо в жизни, он сперва колеблется, но потом признается, что «если б можно было вернуть время назад, я бы относился к Джулиану по-другому».

Его друг Эллиот Минц рассказывает: «Он осознал, что следовало ему больше заботиться о Джулиане, но, как он мне однажды сказал, “некоторые из нас просто не могут с этим справиться”. Думаю, когда он это осознал, то понял и отчасти смог простить своего отца, который о нем совершенно не заботился».