Последний довод королей

Джезаль обеими руками распахнул двойные двери. Тереза сидела, словно кол проглотив, посреди позолоченной комнаты, сердито глядя на него, вздёрнув нос, с таким видом, который становился так раздражающе привычным. Словно Джезаль — жук в её салате. Несколько стирийских дам посмотрели на него и вернулись к своим занятиям. В комнате стучали сундуки и ящики, в которые аккуратно складывали одежду. Судя по всему, королева Союза собиралась покинуть столицу, даже не проинформировав об этом своего мужа.

Джезаль стиснул и без того ноющие зубы. Его мучил нелояльный Закрытый Совет, нелояльный Открытый Совет и нелояльный народ. Отвратительная нелояльность жены была просто непереносима.

— Какого чёрта здесь происходит?

— Вряд ли я и мои дамы можем содействовать вам в вашей войне против императора. — Тереза отвернула от него свою безупречную голову. — Мы возвращаемся в Талин.

— Это невозможно! — прошипел Джезаль. — Многотысячная армия гурков подходит к городу! Мои люди толпами покидают Адую, а оставшиеся на волоске от паники! Если вы уедете сейчас, то это пошлёт совершенно неправильный сигнал! Я не могу этого допустить!

— Её величество тут совершенно ни при чём! — отрезала графиня Шалер, скользя к нему по полированному полу.

Словно Джезалю мало было беспокойства с самой королевой, так теперь ещё нужно было перекидываться словами с её подружками.

— Вы забываетесь, — прорычал он ей.

— Это вы забываетесь! — Она шагнула к нему, скривив лицо. — Вы забыли, что вы незаконнорожденный сын, да к тому же еще со шрамом на…

Ладонь Джезаля треснула её по насмешливому рту, заставив отшатнуться с неловким бульканьем. Шалер запнулась за своё платье и рухнула на пол. Одна туфля свалилась с её ноги и укатилась в угол комнаты.

— Я король, и это мой дворец. Я отказываюсь выслушивать слова в таком тоне от служанки королевы. — Его голос был спокойным, холодным и пугающе командным. Он был почти не похож на собственный голос Джезаля, но чей же ещё он мог быть? В комнате стоял только один мужчина. — Вижу, я был с вами слишком великодушен, и вы по ошибке приняли моё великодушие за слабость. — Одиннадцать дам уставились на него и на свою упавшую подругу, которая скорчилась на полу, прижав руку к окровавленному рту. — Если кто из вас, ведьмы, хочет покинуть эти беспокойные берега, я организую отъезд, и даже с лёгким сердцем сам поработаю веслом. Но вы, ваше величество, никуда не едете.

Тереза напряжённо вскочила со своего места, сверкая глазами.

— Вы бессердечное животное… — начала она шипеть.

— Возможно, и мы оба от всего сердца желали бы, чтобы это было не так! — прорычал он ей, — но мы женаты! Время высказывать возражения о моём происхождении, или о моей личности, или о чём угодно было до того, как вы стали королевой Союза! Презирайте меня, сколько угодно, Тереза, но вы… никуда… не едете. — И Джезаль окинул онемевших дам зловещим взором, повернулся на своих отполированных каблуках и вышел из просторной гостиной.

Проклятье, как же болела его рука.

Круг

Занимался рассвет — серый предвестник, легчайшее касание света вокруг строгих очертаний стен Карлеона. Все звёзды потускнели в неподвижном небе, но луна всё ещё висела чуть выше верхушек деревьев, и казалась такой близкой, что хотелось попробовать попасть в неё стрелой.

Вест всю ночь не смыкал глаз и уже впал в то странное, дёрганное, похожее на сон состояние бессонницы, которое приходит вслед за истощением. Некоторое время в тихой темноте, после того, как были отданы все приказы, он сидел при свете единственной лампы, чтобы написать письмо своей сестре. Чтобы излить извинения. Потребовать прощения. Он сидел, сам не зная сколько времени, держа перо над бумагой, но слова просто не выходили. Хотел рассказать ей обо всём, что чувствует, но когда дошло до этого, он не чувствовал ничего. Тёплые таверны Адуи, карты в залитом солнцем дворике. Однобокая улыбка Арди. Казалось, всё это происходило тысячу лет назад.

Северяне уже вовсю трудились, постригая траву в тени стен. Пощёлкивание их больших ножниц навевало странные воспоминания о садах Агрионта. Они выстригали круг шириной в дюжину шагов. Площадка, как он полагал, на которой будет проходить поединок. Площадка, на которой не более чем через час или два решится судьба всего Севера. Очень похожа на круг для фехтования, за исключением того, что эта площадка скоро окропится кровью.

— Варварский обычай, — пробормотал Челенгорм. Его мысли, очевидно, шли по тому же маршруту.

— Неужели? — проворчал Пайк. — А я как раз думал о том, насколько этот обычай цивилизованный.

— Цивилизованный? Два человека режут друг друга перед толпой?

— Это лучше, чем когда друг друга режет вся толпа. Проблема решается убийством одного человека? На мой взгляд, это хорошее окончание войны.

Челенгорм задрожал и подул на сложенные руки.

— И всё же. Слишком многое зависит от двух человек, сражающихся друг с другом. А что если Девятипалый проиграет?

— Тогда, полагаю, Бетод останется на свободе, — печально сказал Вест.

— Но он вторгся в Союз! Из-за него умерли тысячи! Он заслуживает наказания!