Последний довод королей

Между огромными зданиями, мимо статуй, по пустым садам — она шла по Агрионту вслед за двумя магами и их учеником. Держалась на расстоянии, прячась в дверях, под деревьями, шла как можно ближе к тем немногим людям, спешившим по продуваемым ветром улицам. Иногда, на площади над зданиями, или в конце улочки виднелась верхушка громадины Дома Делателя. Сначала туманно-серая из-за мороси, но постепенно, с каждым шагом, становилась всё более чёрной, огромной и чёткой.

Три мужчины привели Ферро к обветшалому зданию с дряхлыми башенками, торчавшими из оседающей крыши. Ферро встала на колено и посмотрела из-за угла, как Байяз стучит в шаткую дверь концом своего посоха.

— Я рад, что ты не нашёл Семя, брат, — сказал Юлвей, пока они ждали. — Этой вещи лучше оставаться в забвении.

— Интересно, будешь ли ты думать так же, когда Сотня Слов ринется по улицам Агрионта, воя по нашей крови?

— Думаю, Бог простит меня. Есть вещи похуже едоков Кхалюля.

Ногти Ферро впились ей в ладони. В одном из тёмных окон стояла фигура и смотрела на Юлвея с Байязом. Высокая, стройная фигура с чёрной маской и короткими волосами. Та женщина, что давным-давно преследовала её с Девятипалым. Рука инстинктивно потянулась к мечу, а потом Ферро поняла, что оставила его во дворце, и прокляла свою глупость. Девятипалый был прав. Не бывает слишком много ножей.

Дверь, качнувшись, открылась, донеслось несколько слов, два старика прошли, и Ки за ними следом, опустив голову. Женщина в маске ещё некоторое время смотрела, а потом шагнула от окна в темноту. Ферро бросилась через изгородь к закрывающейся двери, сунула ногу в проём и проскользнула внутрь, укрывшись в глубоких тенях на другой стороне. Дверь с грохотом и скрипом петель закрылась.

По длинному коридору с пыльными картинами с одной стороны и пыльными окнами с другой. И всё это время загривок Ферро покалывало от ожидания, что чёрные маски выскочат из теней. Но никто не выскочил, только спереди доносилось эхо шагов и бессмысленное бормотание стариков.

— Это место изменилось, — говорил Юлвей. — С того дня, как мы сражались с Канедиасом. Поистине, то был день Старого Времени. Тогда шёл дождь.

— Я помню.

— Я лежал раненый под дождём. Я видел, как они упали — Делатель и его дочь. С самого верха, они свалились. Сложно поверить, что тогда, видя это, я улыбался. Возбуждение от мести быстро проходит. А сомнения мы уносим в могилу. — Ферро усмехнулась на это. Уж если она отомстит, то сможет жить безо всяких сомнений.

— Нам обоим время принесло сожаления, — пробормотал Байяз.

— И их всё больше с каждым годом. Но всё-таки странно. Когда я лежал там, то мог бы поклясться, что первым упал Канедиас, а Толомея следом.

— Память может обманывать, особенно людей, которые живут так долго, как мы. Делатель сбросил свою дочь, а потом я сбросил его. Так и закончилось Старое Время.

— Так и закончилось, — пробормотал Юлвей. — Столько утрачено. А теперь мы дошли до этого…

Ки дёрнул головой, и Ферро прижалась к стене за покосившимся шкафом. Долгую минуту ученик стоял там, хмуро глядя в её сторону. Потом пошёл вслед за остальными. Ферро подождала, затаив дыхание, пока эти трое не завернули за угол и не скрылись из виду.

Она догнала их в запущенном дворике, заросшем сухими сорняками и заваленном обломками сланца с крыш. Человек в грязной рубашке вёл их вверх по длинной лестнице в сторону тёмной арки высоко в стене Агрионта. В шишковатых руках он держал связку позвякивающих ключей и бормотал что-то начёт яиц. Когда они вошли в тоннель, Ферро мягко пробежала по открытому пространству и по ступеням, помедлив наверху.

— Мы скоро вернёмся, — услышала она ворчание Байяза. — Оставьте дверь открытой.

— Она всегда закрыта, — ответил голос. — Таково правило. Она была закрыта всю мою жизнь, и я не собираюсь…

— Тогда жди здесь, пока мы не вернёмся! Но никуда не уходи! Мне есть чем заняться, кроме как сидеть и ждать перед закрытой дверью!

Повернулись ключи. Заскрипели старые петли. Пальцы Ферро обхватили обломок камня и крепко его сжали.

Человек в грязной рубашке закрывал ворота, когда она прокралась на верхние ступени. Он сердито ворчал, возясь с ключами, позвякивал металл. Раздался глухой удар — обломок камня стукнул мужика по лысой макушке. Он охнул, качнулся вперёд, и Ферро подхватила его обмякшее тело под руки и аккуратно опустила на землю.

Потом положила камень и избавила человека от ключей, подцепив их пальцем.

Когда Ферро подняла руки, чтобы открыть дверь, её охватило странное ощущение. Словно прохладный ветерок в жаркий день, поначалу удивительное, а потом восхитительное. Дрожь, довольно приятная, пошла от позвоночника, и от неё перехватило дыхание. Ферро прижала руку к потёртому дереву — тёплая шершавая поверхность призывно касалась ладони. Она раскрыла дверь лишь настолько, чтобы глянуть за неё.