Последний довод королей

Дочь Делателя нахмурилась.

— А ты не умираешь легко, старик, — прорычала она, когда стихло эхо.

Ферро не понимала, как Юлвей уклонился от Толомеи, но сейчас он оттанцевал прочь, его руки медленно двигались по кругу, браслеты звенели, а мечи всё ещё летали в воздухе перед ним.

— Я всю свою жизнь над этим работал. Но и ты легко не умираешь.

Дочь Делателя встала и посмотрела на него.

— Я не умираю.

Высоко наверху огромное устройство накренилось, проволока зазвенела, лопаясь, обрываясь в темноте. И почти фантастически медленно оно начало падать. Блестящий металл крутился, изгибался и скрипел опускаясь вниз. Ферро повернулась и побежала. Пять бездыханных шагов, и она бросилась вниз, проехавшись лицом по отполированному камню. Она почувствовала, как Семя вжимается ей в живот, и как ветерок от вращавшихся мечей, под которыми она проскользнула, обдувает ей спину.

Позади огромная машина ударилась в пол с шумом, похожим на музыку ада. Каждое кольцо стало громадным кимвалом, гонгом гигантов. Каждое издало свою безумную ноту — визг, лязг, грохот истязаемого металла — от которых все кости Ферро загудели. Она подняла взгляд и увидела, как один огромный диск катится мимо неё и с грохотом падает набок, высекая из пола искры. Другой взлетел в воздух, дико завертевшись, словно подброшенная монета. Ферро охнула, откатившись с его пути, и поползла назад, когда диск рухнул на пол рядом с ней.

Там, где друг напротив друга стояли Юлвей и Толомея, теперь был холм искорёженного металла, изломанных колец и погнутых дисков, изогнутых прутьев и спутанной проволоки. Ферро с трудом поднялась на ноги, её голова кружилась, а по залу эхом метался вихрь нестройных звуков. Вокруг неё осколки со звоном падали на отполированный пол. Обломки валялись по всему залу, блестели в темноте, как звёзды на ночном небе.

Ферро понятия не имела, кто умер, а кто остался жив.

— Вон! — прорычал ей Байяз через сжатые зубы, его лицо стало искорёженной маской боли. — Вон! Иди!

— Юлвей, — пробормотала она, — он…

— Я вернусь за ним! — Байяз махнул ей здоровой рукой. — Иди!

Есть время сражаться, а есть время убегать, и Ферро знала разницу. Гурки научили её этому, глубоко в Бесплодных землях. Арка дёргалась и качалась, когда Ферро мчалась через неё. В ушах шумело её собственное дыхание. Она перескочила через блестящее металлическое колесо, стуча сапогами по гладкому камню. Почти пробежала под арку. И тут почувствовала жуткий холод в боку, порыв тошнотворного ужаса. Она бросилась вперёд.

Рука Толомеи чуть-чуть не попала по Ферро, вырвала из стены огромный кусок, и воздух наполнился пылью.

— Никуда ты не пойдёшь!

Может, и пришло время бежать, но всё терпение Ферро иссякло. Она ещё только подпрыгнула, а кулак уже летел, и вместе с ним вся ярость напрасно потраченных месяцев, и вся её напрасно потраченная жизнь. С резким хрустом костяшки её пальцев ударили в челюсть Толомеи. Это было всё равно как ударить ледяную плиту. Не было боли, когда рука сломалась, но Ферро почувствовала, как выгнулось запястье, и рука онемела. Слишком поздно об этом волноваться. Другой кулак уже был в пути.

Толомея перехватила её руку в воздухе, прежде чем та коснулась цели, подтащила Ферро к себе и поставила на колени с ужасающей, неодолимой силой.

— Семя! — Шипящие слова заморозили лицо Ферро, перехватили дыхание, вызвали тошнотворный стон, и кожа пылала в том месте, где Толомея её держала. Она почувствовала, как кости гнутся, потом трещат, как предплечье щёлкает, будто сломанная палка. Белая рука потянулась через тени в сторону комка под рубашкой Ферро.

Потом вдруг вспыхнул свет — сверкающая дуга осветила всё помещение на один ослепляющий миг. Ферро услышала пронзительный визг, почувствовала, что свободна, и упала на спину. Рука Толомеи ровно отделилась над запястьем — остался лишь бескровный обрубок. На гладкой стене и по полу протянулся огромный разрез, в котором булькал и шипел расплавленный камень. Когда Байяз, пошатываясь, вышел из мрака, от странного оружия в его руке поднимался дымок, а крюк на конце всё ещё светился оранжевым. Толомея издала ледяной вопль, вцепившись в него одной рукой.

Байяз бессмысленно зарычал ей в ответ, прищурив глаза и широко раскрыв окровавленный рот. Живот Ферро скрутило — так свирепо, что её согнуло пополам, почти бросило на колени. Дочь Делателя швырнуло вверх и унесло[23] прочь, а одно белое колесо прочертило огромный шрам на карте в полу, взрезав камень и разорвав металл.

Позади Ферро разлетелись обломки громадного устройства, блестящие искорёженные детали разметало в темноте, как листья на ветру. Толомея стала мечущимся силуэтом в буре летающего металла. Она ударилась в дальнюю стену с оглушительным грохотом, взметнув во все стороны обломки камня. По стене вокруг неё стучал, звенел и лязгал град искорёженных фрагментов. Кольца, штыри и оси, словно клинки кинжалов, вонзились в стену, превратив весь огромный каменный изгиб в гигантское ложе из гвоздей.

Байяз выпучил глаза, его тощее лицо взмокло от пота.

— Умри, бес! — взревел он.