Последний довод королей

— В Арках по-прежнему продолжаются бои, ваше величество, — объяснял он, — но там у нас лишь несколько опорных пунктов. Гурки взяли Три Фермы под полный контроль. Они передвинули катапульты к каналу, и прошлой ночью метали зажигательные снаряды далеко в центральный район. До самого Центрального проспекта и дальше. Пожары полыхали до утра. И всё ещё кое-где горят. Урон нанесён… значительный.

Сокрушительное преуменьшение. Огонь опустошал целые районы города. Целые кварталы зданий, которые Джезаль помнил великолепными домами, людными тавернами, шумными мастерскими, превратились в почерневшие развалины. Смотреть на них было так же ужасно, как обнаружить у давней возлюбленной полный рот выбитых зубов. Вонь от дыма, пожаров и смерти постоянно вцеплялась в горло Джезалю, отчего его голос стал сильно хрипеть.

Покрытый грязью и пеплом человек, копавшийся в развалинах дымящегося дома, отвлёкся от своего занятия и вытаращился на проезжавших мимо Джезаля и его стражников.

— Где мой сын? — неожиданно выкрикнул он. — Где мой сын?

Джезаль внимательно посмотрел в другую сторону и слегка пришпорил лошадь. Не было нужды давать совести новое оружие, чтобы колоть его. Она и так была отлично вооружена.

— Впрочем, стена Арнольта ещё держится, ваше величество. — Варуз говорил значительно громче необходимого в тщетной попытке перекричать душераздирающие крики, всё ещё доносившиеся с развалин позади. — Ни один солдат гурков пока не ступал на землю центрального района города. Ни один.

Джезаль подумал, сколько ещё они смогут так хвастаться.

— Вы получили вести от лорд-маршала Веста? — требовательно спросил он второй раз за час, в десятый раз за день.

Варуз дал Джезалю тот же ответ, который наверняка даст ещё раз десять, прежде чем забудется ночью неспокойным сном:

— К моему сожалению, мы почти полностью отрезаны, ваше величество. Новости лишь изредка доходят через кордоны гурков. Но в Инглии были шторма. Мы должны быть готовы к тому, что армия может задержаться.

— Не везёт, — пробормотал Бремер дан Горст с другой стороны. Взгляд его прищуренных глаз бесконечно метался по развалинам в ожидании малейший признаков любой угрозы. Джезаль обеспокоенно погрыз солёные остатки своих ногтей. Он уже и не помнил никаких хороших новостей. Шторма. Задержки. Похоже, даже стихии были против них.

Варуз ничем не мог поднять настроение.

— А теперь ещё в Агрионте распространяется болезнь. Быстрая и безжалостная хворь. Одновременно погибла большая группа граждан, которым вы открыли ворота. Болезнь распространилась и на сам дворец. От неё уже умерли двое рыцарей-телохранителей. В один день они как всегда стояли на страже. А на следующий уже лежали в гробах. Их тела иссохли, зубы сгнили, волосы выпали. Трупы сожгли, но возникают всё новые случаи. Врачи никогда ничего подобного не видели, и понятия не имеют, как это лечить. Некоторые говорят, что это проклятие гурков.

Джезаль сглотнул. Величественный город, работа стольких рук на протяжении столетий — и понадобилось всего лишь несколько коротких недель его чуткой заботы, чтобы преобразить его в обуглившиеся развалины. Его гордый народ по большей части превратился в вонючих попрошаек, в завывающих плакальщиков. Те, которые не превратились в трупы. Джезаль был самым жалким из отродий короля Союза. Он не смог принести счастье в свою собственную пародию на брак, что уж говорить о стране. Вся его репутация была основана на лжи, которую у него не хватило смелости отвергнуть. Он был бессильным, бесхребетным, беспомощным ничтожеством.

— Где мы сейчас? — промямлил он, когда они выехали на огромное продуваемое ветрами пространство.

— Ну как же, ваше величество, это Четыре Угла.

— Это? Не может… — Он поехал дальше, и узнавание пришло резко, как удар по лицу.

У здания, которое раньше было гильдией торговцев шёлком, осталось только две стены. Окна и двери зияли, как поражённые лица трупов, застывшие в момент смерти. Мостовая, на которой раньше стояли сотни весёлых лавок, потрескалась и покрылась липкой копотью. Сады превратились в клочки грязи и выжженного шиповника без единого листа. Воздух здесь должен был звенеть от криков лавочников, лепета слуг и смеха детей. Но вместо этого здесь было смертельно тихо, если не считать шелеста холодного ветра по развалинам, который носил волны чёрной пыли по центру города.

Джезаль натянул поводья, и его эскорт, состоявший из двух десятков рыцарей-телохранителей, пяти рыцарей-герольдов, дюжины офицеров штаба Варуза и пары нервных пажей — с грохотом остановился. Горст хмуро посмотрел в небо.

— Ваше величество, мы должны двигаться дальше. Здесь небезопасно. Мы не знаем, когда гурки снова начнут бомбардировку.

Джезаль его проигнорировал, соскочил с седла и пошёл в сторону развалин. Сложно было поверить, что в этом самом месте он однажды покупал вино, безделушки, здесь с него снимали мерки для нового мундира. А всего лишь в сотне шагов отсюда, с другой стороны от дымящихся руин, стояла статуя Гарода Великого, у которой он в темноте встречался с Арди. Казалось, это было сотню лет назад.