Последний довод королей

Звук тяжёлых шагов по коридору неожиданно привел её в чувство. Она бросила Семя на место, с усилием отдёрнула руку и захлопнула крышку ящика. Словно в тёмной комнате неожиданно погасло пламя свечи — мир теперь казался более тусклым, более слабым, лишённым радости. Лишь тогда она обратила внимание, что её рука снова цела. Ферро хмуро посмотрела на неё, пошевелила пальцами. Они двигались легко, как и обычно, и у костяшек не было утолщения, хотя она не сомневалась, что сломала их. И другая рука тоже — предплечье ровное и гладкое, и никаких следов в тех местах, где его сжимали леденящие пальцы Толомеи. Ферро посмотрела на ящик. Раны на ней всегда заживали быстро. Но чтобы кости срослись за час?

Это было неправильно.

Байяз, корча лицо от боли, пробрался в дверь. В его бороде запеклась кровь, лысая голова сияла от пота. Он тяжело дышал, кожа побледнела и дрожала, одну руку он прижимал к боку. Маг выглядел как человек, который всё утро сражался с дьяволом, и едва-едва выжил.

— Где Юлвей?

Первый из Магов уставился на неё.

— Ты знаешь, где.

Ферро вспомнила эхо грохота за своей спиной, когда бежала из башни. Словно звук захлопывающейся двери. Двери, которую не могли открыть ни клинок, ни огонь, ни магия. И ключ был только у Байяза.

— Ты не вернулся. Ты запечатал ворота с ним внутри.

— Нужно было принести жертвы, Ферро, и ты это знаешь. Сегодня я принёс огромную жертву. Моего собственного брата. — Первый из Магов захромал по комнате в её сторону. — Толомея нарушила Первый Закон. Она заключила сделку с Рассказчиками Тайн. Она собиралась при помощи Семени открыть врата в нижний мир. Она может быть даже опасней, чем все едоки Кхалюля. Дом Делателя должен оставаться запечатанным. До конца времён, если понадобится. В таком итоге есть некая ирония. Она начала свою жизнь, заключённой в эту башню. Теперь она вернулась. История ходит по кругу, как и говорил Иувин.

Ферро нахмурилась.

— Нахуй твои круги, розовый. Ты мне солгал. О Толомее. О Делателе. Обо всём.

— И?

Она нахмурилась ещё сильнее.

— Юлвей был хорошим человеком. Он помог мне в пустыне. Спас мне жизнь.

— И мне тоже, и не раз. Но хорошим людям не пройти по тёмным путям. — Блестящие глаза Байяза взглянули на куб тёмного металла под рукой Ферро. — А остаток пути должны пройти другие.

В дверь вошёл Сульфур, и Байяз вытащил из-под плаща оружие, которое принёс из Дома Делателя — серый металл блеснул в мягком свете. Реликвия Старого Времени. Оружие, которое на глазах у Ферро разрезало камень, словно масло. Сульфур принял его с нервным уважением и тщательно завернул в непромокаемую ткань. Потом раскрыл свою сумку и вытащил старую книгу, которую Ферро уже однажды видела.

— Сейчас? — пробормотал он.

— Сейчас. — Байяз взял книгу, мягко положил руку на потёртую обложку, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он их открыл, то смотрел прямо на Ферро. — Пути, которыми нам сейчас придётся идти, тебе и мне, поистине тёмные. Ты это видела.

Она не ответила. Юлвей был хорошим человеком, но ворота Дома Делателя были запечатаны, и маг отправился на небо или в ад. Ферро многих похоронила, разными способами. Ещё одна горка грязи в пустыне не стоила и упоминания. Её уже тошнило, что она мстит по капле. Тёмные пути Ферро не пугали. Она ходила по ним всю свою жизнь. Ей показалось, что даже через металл ящика она слышала отзвуки шёпота, взывающего к ней.

— Мне нужна только месть.

— И ты её получишь, как я и обещал.

Она стояла лицом к лицу с Байязом, и пожала плечами.

— Тогда какая разница, кто кого убил тысячу лет назад?

Первый из Магов болезненно улыбнулся, его глаза ярко сияли на бледном окровавленном лице.

— Это в точности мои мысли.

Завтрашний герой

Огромный серый жеребец послушно стучал копытами по чёрной грязи. Это был великолепный зверь, как раз такой, на котором Джезаль всегда мечтал ездить. Ценой в несколько тысяч марок, это уж точно. Такой конь придаёт ауру величия любому, кто на него сядет, каким бы бесполезным ни был этот человек. Сияющие доспехи Джезаля были сделаны из лучшей стирийской стали, инкрустированной золотом. Мантия — из лучшего сулджукского шёлка, подшитая горностаем. Рукоять меча инкрустирована бриллиантами, которые мерцали всякий раз, как над головой расходились облака, давая солнцу взглянуть вниз. Сегодня он отказался от короны в пользу простого золотого обруча, тяжесть которого значительно меньше давила на его натёртые виски.

Все признаки величия. С самого детства Джезаль мечтал, что его будут возвеличивать, поклоняться ему, подчиняться. Теперь его ото всего этого тошнило. Хотя, вполне возможно, это было оттого, что он почти не спал ночью и почти не ел утром.

Лорд-маршал Варуз ехал справа от Джезаля, и выглядел так, словно его внезапно настиг возраст. Казалось, он съёжился в своём мундире, согнулся и сгорбился. Его движения утратили свою стальную точность, а глаза — ледяную сосредоточенность. Похоже, маршал совершенно перестал понимать, что нужно делать.