Последний довод королей

— Позвольте мне! — Коска шагнул вперёд, шаря в своей чёрной куртке свободной левой рукой. Но ты не можешь… Он с беспечным жестом взмахнул рукой, и из неё вылетел нож. Клинок мелькнул в свете свечи, крутанулся в мерцающем воздухе над центром комнаты и с тихим глухим звуком вонзился по самую рукоять в лоб Зильбера.

— Ха! — Коска схватил Глокту за плечо. — Что я вам говорил? Вы видели когда-нибудь бросок лучше?

По лицу Зильбера тонкой струйкой потекла кровь. Его глаза закатились, дёрнулись, а потом он завалился в сторону, потащил за собой кафедру и рухнул набок. Книга упала на него сверху, старые страницы затрепетали, лампа перевернулась и брызнула полосами горящего масла по полу.

— Нет! — завопил Сульт.

Чейл охнул, развесив рот. Канделау отбросил свечу и ничком рухнул на пол. Денка издал испуганный визг, закрыв рукой лицо, глядя выпученным глазом между пальцев. Повисла долгая пауза, во время которой все, кроме Коски, в ужасе таращились в сторону трупа адепта демонов. Глокта подождал, стиснув зубы и почти зажмурив глаза. Как тот ужасный, прекрасный миг между ударом по пальцу и приходом боли. Вот она. Вот она.

Сейчас придёт боль…

Но ничего не пришло. По комнате не разнёсся эхом демонический хохот. Не провалился пол, открывая врата в ад. Мерцание пропало, в комнате начало теплеть. Глокта поднял брови, почти разочарованно.

— Похоже, дьявольские искусства определённо переоценены.

— Нет! — снова зарычал Сульт.

— Боюсь что так, ваше преосвященство. И подумать только, раньше я вас уважал. — Глокта ухмыльнулся адепту-химику, который всё ещё слабо цеплялся за разряженный арбалет. Глокта махнул рукой на тело Гойла. — Хороший выстрел. Поздравляю. Одной неприятностью меньше. — Он махнул пальцем толпе наёмников за собой. — А теперь схватить этого человека.

— Нет! — взревел Сауризин, бросая арбалет на пол. — Это всё не моя идея! У меня не было выбора! Это всё он! — Он ткнул пальцем в сторону безжизненного тела Зильбера. — И… и он! — Указал он дрожащей рукой на Сульта.

— Мысль у вас правильная, но она может подождать до допроса. Будьте так любезны, проводите его преосвященство в темницу.

— С радостью. — Коска пошёл по широкой комнате, взметая сапогами белый порошок и разрушая замысловатые узоры.

— Глокта, вы неумелый идиот! — завизжал Сульт. — Вы понятия не имеете, какую опасность представляет собой Байяз! Первый из Магов и его король-бастард! Глокта! Вы не имеете права! Аах! — Он завопил, когда Коска завернул ему руки за спину и заставил встать на колени. Белые волосы растрепались в беспорядке. — Вы понятия не имеете…

— Если гурки не перебьют нас всех, то у вас будет предостаточно времени всё мне объяснить. Я вас уверяю. — Глокта ухмыльнулся своей беззубой улыбкой, глядя, как Коска крепко затягивает веревку на запястьях Сульта. Если бы ты только знал, как долго я мечтал сказать эти слова. — Архилектор Сульт. Я арестовываю вас за государственную измену против его королевского величества.

Джезаль мог лишь стоять и смотреть. Одна из близнецов — та, что была забрызгана кровью — медленно подняла длинные руки за голову и долго, удовлетворённо потянулась. Другая подняла бровь.

— Как бы тебе хотелось умереть? — спросила она.

— Ваше величество, встаньте за мной. — Горст поднял длинный меч здоровой рукой.

— Нет. Не в этот раз. — Джезаль стащил с головы корону — ту самую корону, которую Байяз так тщательно разрабатывал — и со стуком отбросил прочь. Хватит быть королём. Если нужно умереть, то он умрёт как мужчина, как любой другой. Сейчас Джезаль понял, что ему было дано так много преимуществ. Намного больше, чем может мечтать большинство людей. Так много возможностей приносить пользу, и он не делал ничего — только пил вино и думал о себе. Сейчас уже было слишком поздно. — Всю свою жизнь я жил, опираясь на других. Прячась за ними. Карабкаясь по их плечам. Но не в этот раз.

Одна из близнецов подняла руки и начала медленно хлопать — регулярные "хлоп-хлоп" эхом отражались от зеркал. Другая хихикнула. Горст поднял свой меч. Джезаль сделал то же — последний акт бессмысленного неподчинения.

А потом между ними проскользнул верховный судья Маровия. Старик двигался с невозможной скоростью, тёмная мантия развевалась за его спиной. Он что-то держал в руке. Длинный стержень из тёмного металла с крюком на конце.

— Какого… — пробормотал Джезаль.

Неожиданно крюк ярко полыхнул обжигающе белым, ярко, как солнце летним днем. Сотня крюков загорелась, словно звёзды, и снова и снова отражалась в зеркалах на стенах. Джезаль охнул, плотно зажмурил глаза, закрывая одной рукой лицо — длинный, переливающийся след ослепительного наконечника впечатался в его зрение.