Последний довод королей

— Великолепно. — Дубильщик вскочил на ноги. — Боюсь, теперь я должен уйти. Столько дел впереди. Ни минуты покоя, а, полковник Луфар? Ни минуточки. — Он обменялся с Байязом долгим взглядом, а потом вышел на дневной свет и удалился.

— Если кто-нибудь спросит, — прошептал Первый из Магов на ухо Джезалю, — я скажу им, что это были сложные переговоры, с умными и решительными оппонентами, но вы держались хладнокровно, напомнили им о долге перед королём и страной, просили их вернуться на поля и так далее.

— Но… — Джезаль почувствовал, что хочет заплакать, так он был обескуражен. Ужасно обескуражен, и одновременно испытывал ужасное облегчение. — Но я…

— Если кто-нибудь спросит. — В голосе Байяза прозвучали резкие нотки, которые подразумевали, что на этом данный эпизод закончен.

Возлюбленный луны

Ищейка стоял, щурясь от солнца, и смотрел, как парни Союза волочат ноги мимо него в обратный путь. У побеждённых особенный вид после сражения. Двигаются медленно, сгорбившись, все в грязи, не отрывают взгляда от земли. Ищейка прежде довольно часто видел такое. У него и самого такой вид бывал не раз. Горечь поражения. Стыд. Чувство вины оттого, что сдались, не получив даже раны. Ищейка знал это чувство, и каким сверлящим оно может быть, но вина далеко не так болезненна, как порез меча, и заживает намного быстрее.

Некоторые были покалечены не сильно. Забинтованные, с шинами, они хромали, опираясь на палки или на плечи товарищей. Таких ран достаточно, чтобы на несколько недель получить послабление по службе. Другим не так повезло. Ищейке показалось, что одного он знает. Офицер, который едва начал бриться — гладкое лицо перекосило от непереносимой боли и потрясения, нога отрублена по колено, а одежда, носилки и двое мужчин, которые несли его, заляпаны и забрызганы тёмной кровью. Это был тот самый офицер, который сидел у ворот Остенгорма, когда Ищейка и Тридуба впервые пришли, чтобы примкнуть к Союзу. Тот самый, который смотрел на них, как на две кучки навоза. Теперь он вскрикивал от каждого толчка носилок и уже не казался таким умным. Но Ищейку это не развеселило. Потерять ногу — чрезмерное наказание за насмешки.

Вест стоял дальше по дорожке и разговаривал с офицером, у которого голова была замотана в грязные бинты. Ищейка не слышал, о чём они говорили, но о сути мог догадаться. Время от времени один из них указывал в сторону холмов, с которых они пришли. Два крутых неприятных склона, в основном покрытых лесом, с несколькими выступами голых скал. Вест повернулся и встретился взглядом с Ищейкой, и лицо у него было мрачное, как у могильщика. Не нужно было много мозгов, чтобы понять — война ещё далеко не выиграна.

— Бля, — пробормотал Ищейка себе под нос. Он почувствовал в животе то сосущее чувство. То низменное чувство, которое возникало у него всякий раз, когда ему надо было разведать новую территорию, или когда Тридуба призывал к оружию, или когда на завтрак не было ничего, кроме холодной воды.

Впрочем, с тех пор, как он стал вождём, это чувство у него, кажется, почти не проходило. Теперь всё было его проблемой.

— Ничего не вышло?

Вест покачал головой, подходя.

— Бетод ждал нас, и с большими силами. Он окопался на тех холмах. Хорошо окопался, и хорошо подготовился, между нами и Карлеоном. Скорее всего, он был готов ещё до того, как мы пересекли границу.

— Ему всегда нравилось быть подготовленным, Бетоду-то. Обойти никак?

— Крой попытался на обеих дорогах, и оба раза был разбит. А теперь Поулдер попытался на холмах, и его разбили ещё сильнее.

Ищейка вздохнул.

— Значит, обходного пути нет.

— На всех дорогах у Бетода есть отличная возможность вонзить нож прямо в нас.

— А Бетод такого шанса не упустит. Это то, на что он будет надеяться.

— Лорд-маршал согласен. Он хочет, чтобы ты взял своих людей на север. — Вест пристально посмотрел на серые очертания других холмов вдалеке. — Он хочет, чтобы вы отыскали слабые места. Бетоду не закрыть всё.

— А если их нет? — спросил Ищейка. — Ладно, поглядим, наверное. — И направился в лес. Парням это понравится.

Он прошёл по дороге, и вскоре вышел к тому месту, где встала лагерем его команда. Она всё время росла. Теперь их было уже, наверное, сотни четыре, все сто́ящие, суровые парни. По большей части те, которым с самого начала было плевать на Бетода, и кто сражался против него в войнах. Если уж на то пошло, те, кто сражался против Ищейки. В лесах их было полно — сидели вокруг костров, готовили, полировали оружие и чинили доспехи. Пара тренировалась с клинками. Ищейка поморщился от лязга стали. Он не сомневался, что вскоре его будет куда больше, и с куда более кровавыми результатами.

— Вождь! — кричали они ему. — Ищейка! Вождь! Хей-хей! — Они хлопали и стучали оружием по камням, на которых сидели. Ищейка поднимал кулак, криво ухмылялся и говорил: