Последний довод королей

Со звонким грохотом раскрылись инкрустированные двери в дальнем конце зала — эхо откатилось от высокого потолка и загремело по огромному пространству. Раздался шелест — все члены совета завертелись на своих местах, глядя в сторону входа, — а потом стук шагов — Закрытый Совет размеренно прошёл к островку среди скамеек. Стадо секретарей, клерков и прихлебателей спешило следом, сжимая в руках бумаги и папки. Во главе шагал, мрачно хмурясь, лорд-камергер Хофф. За ним шёл Сульт, весь в белом, и Маровия, весь в чёрном — их лица были одинаково торжественны. Потом Варуз и Халлек и… лицо Джезаля осунулось. Кто же ещё, как не Первый из Магов, снова одетый в свою вопиющую мантию колдуна, и его ученик, семенивший позади. Байяз ухмылялся так, словно он всего лишь пришёл на представление в театр. Их взгляды встретились, и маг бесстыдно подмигнул. Джезалю было совсем не так весело.

Под нарастающий гул шёпота старики заняли свои места за длинным изогнутым столом, лицами к аристократам, сидевшим на скамьях. Их помощники расположились на стульях поменьше, разложили свои бумаги, открыли свои журналы и что-то шептали своим господам приглушёнными голосами. Напряжение в зале выросло ещё на одну ступень в сторону полной истерики.

Джезаль почувствовал, как по его вспотевшей спине побежали мурашки. Рядом с архилектором сидел Глокта, и это знакомое лицо внушало что угодно, кроме уверенности. Джезаль был в доме Арди этим утром, и ночью тоже. Излишне упоминать, что он не отрёкся от неё, и не предложил ей выйти замуж. Его голова уже кружилась оттого, что он снова и снова думал об этом. Чем больше времени он с ней проводил, тем более невозможным казалось принять решение.

Глокта перевёл воспаленные глаза в его сторону, посмотрел на него, и отвёл взгляд. Джезаль сглотнул с определённым трудом. Ладно, он поставил себя в неприятное положение. А что вообще ему оставалось делать?

Глокта кратко взглянул на Луфара. Просто чтобы напомнить ему, на чём мы остановились. Потом поёрзал на стуле, скорчил гримасу, вытягивая пульсирующую от боли ногу, и крепко прижал язык к пустым дёснам, почувствовав, как щёлкнуло колено. У нас есть дела поважнее, чем Джезаль дан Луфар. Намного важнее.

Только в этот день вся власть у Открытого Совета, а не у Закрытого. У аристократов, а не у бюрократов. У большинства, а не у меньшинства. Глокта посмотрел в сторону стола, на лица высокопоставленных людей, которые определяли курс Союза последнюю дюжину лет, если не больше: Сульт, Хофф, Маровия, Варуз и все остальные. И только один член Закрытого Совета улыбался. Самое последнее и самое нежеланное пополнение.

Байяз сидел на своём высоком стуле. Компанию ему составлял лишь его ученик, Малахус Ки. Хотя вряд ли его хватит, чтобы составить компанию кому угодно. Казалось, Первый из Магов наслаждается диким напряжением настолько же, насколько его товарищей по совету оно пугало. На фоне их хмурых лиц улыбка мага выглядела абсурдно неуместной. Обеспокоенные лица. Потные лбы. Нервные перешёптывания с закадычными друзьями. Они ходят по лезвию бритвы, все до единого. И я тоже, разумеется. Не будем забывать бедного Занда дан Глокту, преданного слугу народа! Мы всеми ногтями цепляемся за власть — и соскальзываем, соскальзываем. Мы сидим, как обвиняемые на судебном разбирательстве. Мы знаем, что вердикт вот-вот огласят. Будет ли это незаслуженное помилование? Глокта почувствовал, как уголок его рта дёрнулся в улыбке. Или приговор будет куда более кровавым? Что скажут господа присяжные?

Он переводил взгляд на лица членов Открытого Совета. Триста двадцать лиц. Глокта представил бумажки, приколотые к стене архилектора, и сопоставил их с людьми, которые сидели перед ним. Тайны, ложь, зависимость. Зависимость прежде всего. Как они проголосуют?