Последний ход

– Не волнуйтесь, со мной ваш секрет в безопасности. На самом деле, вы именно тот человек, который мне нужен. Мы с вами похожи. – Прежде чем продолжить, он сократил расстояние между нами, но я не отодвинулась. – Вы девушка, которой удалось выжить в мужском лагере, вы смогли убедить Фрича перевести вас на другую работу, и вы приняли наказание, которое за этим последовало. В Варшаве я вышел на улицу во время облавы, чтобы меня арестовали и отправили в Аушвиц.

Он сказал совсем не то, чего я ждала.

– Вы попали сюда специально?

Он кивнул:

– Нацисты проделали отличную работу, скрывая то, что происходит в этих лагерях, поэтому я хотел раскрыть правду и отправить отчёты в военное отделение Сопротивления. Армия Крайова[27] должна знать, что происходит на самом деле. Я собирал информацию практически год, с тех пор, как попал сюда, но в одиночку мне всё равно не справиться. Вот почему мне нужны такие люди, как вы.

Этот странный человек вызывал доверие, но мне нужно было задать ему опасный вопрос:

– Откуда мне знать, что вы не работаете с нацистами?

– Что-то подсказывает вам, что это не так, так же как что-то подсказывает мне, что вы не предадите меня. Теперь вы знаете, почему я здесь, и одно ваше слово ближайшему охраннику будет значить для меня верную смерть. Но вы не предадите меня. Мы понимаем друг друга.

Как ни странно, он был прав, однако я напомнила себе, что нельзя принимать поспешных решений. После всего, что повлекла за собой моя работа на Сопротивление, я не была уверена, что хочу к этому возвращаться.

– Армия Крайова поможет нам, как только у них будет достаточно информации. Я уверен в этом. И когда они придут, мы будем готовы. У нас будет оружие и люди, мы будем сражаться и не отступим, пока не станем свободными. – Мужчина замолчал, дав мне возможность обдумать его слова. Свободными. – Вы станете прекрасным помощником в моей организации, Мария. Обдумайте всё хорошо, и когда будете готовы, найдите меня. Меня зовут Томаш Серафиньский.

Когда он произносил эти слова, тон едва уловимо изменился, настолько незначительно, что я бы не заметила этого, если бы мои чувства не были максимально обострены. Я улыбнулась:

– Это не ваше настоящее имя.

– Конечно, моё. – Когда он наклонился ближе ко мне, я заметила в его глазах знакомый блеск. – Если вы будете искать человека по имени Витольд Пилецкий, я скажу вам, что не знаю никого с таким именем. – Он подмигнул, а затем пошёл прочь из проулка и скрылся в блоке № 15.

Заинтригованная, я смотрела ему вслед, хотя времени на размышления у меня не было. Я поспешила в блок № 11. Вот уже две недели я каждый день заходила в камеру отца Кольбе, чтобы опорожнить ведро для отходов, хотя последние несколько дней оно оставалось сухим. Жажда доводила людей до отчаяния, и они выпивали его содержимое. Каждый раз я заставала отца Кольбе за вознесением молитв и гимнов, стоящим на коленях или в полный рост. Спокойствие, царившее здесь, всегда удивляло меня, но даже усилий отца Кольбе не хватало, чтобы предотвратить смерть его сокамерников.

Я не могла понять, как отец Кольбе выдержал здесь целых две недели… Как только я вошла в блок № 11 и закрыла за собой дверь, знакомый голос эхом разнёсся по пустому коридору.

– Заключённая 16671.

Он стоял у лестницы в подвал, а я не могла заставить себя отойти от двери. Над его головой мерцала жёлтая лампочка, придавая жуткий отблеск хищной улыбке, расплывавшейся по лицу. Эта улыбка означала, что он изобрёл для меня нечто ужасное.

Фрич приближался, его ботинки стучали по бетонному полу. Я стояла неподвижно, надеясь тем самым убедить его, что совсем не напугана, хотя именно страх, а не храбрость, заставил меня замереть. Я была одна. Одна в блоке смерти с самым жестоким человеком в Аушвице.

– Надеялся, что найду тебя здесь, – сказал он, подойдя ко мне. – Ты избавила меня от необходимости тебя искать.

Меня толкнули чем-то твёрдым и прижали спиной к двери. От удара мои раны запульсировали нестерпимой болью, я вскрикнула и посмотрела вниз, чтобы увидеть прижатый к груди пистолет Фрича.

– Этот священник – упрямый ублюдок, а? Две недели без еды и воды, а он всё ещё жив. – Фрич схватил меня за воротник, я отшатнулась, но он с силой притянул меня к себе. – Что ж, у меня есть кое-что особенное для тебя и заключённого 16670.

Даже если бы я сразу нашлась, что ответить, у меня не было возможности сказать хоть слово. Фрич приставил пистолет к моей спине и потащил меня вниз по лестнице к сырой, тёмной камере. Я закусила губу от боли, и каждый раз, когда я спотыкалась, Фрич сильнее вжимал дуло пистолета в спину, заставляя меня двигаться быстрее, чтобы унять мучительные ощущения.