Последний ход

– Как выглядела Станислава? – Я старалась, чтобы мой голос звучал непринуждённо. Не хотелось зря обнадёживать Ханью, если мои подозрения окажутся ошибочными. Возможно, что у многих женщин из Сопротивления был этот псевдоним и они ездили в гетто в тот вечер.

– Она была гойкой, старше меня лет на десять или около того. Среднего роста, светлые волосы, красивая. Она носила обручальное кольцо, возможно, что была замужем. – Ханья на мгновение замолчала. – Однажды она сказала, что у неё есть сын чуть старше Якова, моего трёхлетнего ребёнка.

В то время Каролю было четыре.

– Станислава рассказывала что-нибудь ещё о своей личной жизни?

– Нет, но она говорила на немецком как на родном. Она забрала моих сыновей во время комендантского часа. Адаму дали успокоительное, чтобы он не плакал, а Яков выглядел таким растерянным. Он спрашивал меня, почему я не иду с ними, почему я их отсылаю, и… – Голос Ханьи сорвался, она сделала паузу: – Как я должна была объяснить ему это? Прежде чем я успела что-либо сказать, Станислава опустилась на колени, взяла его за руку и сказала: «Яков, послушай меня. Твои мать и отец любят тебя и Адама очень, очень сильно. Пообещаешь, что будешь храбрым мальчиком ради них?» Это успокоило его. Он кивнул, а она так и не отпустила его руку. Это было последнее, что я видела.

Пока Ханья приходила в себя, я обдумывала всё, что она мне рассказала. Сложно поверить, но это может быть правдой. Уж слишком много совпадений, чтобы подозрения не подтвердились. Я закрыла глаза и представила, как мама стоит на коленях перед Яковом, держит его за руку, чтобы он знал – она рядом, повторяет слова поддержки, а он всё своё внимание устремил на неё, лишь на неё, а не на гóре, печаль или боль. Именно так мама раз за разом успокаивала меня и моих брата с сестрой.

Теперь я представила, как мама стоит на коленях передо мной, я встретилась с её ярко-голубыми глазами и почувствовала тепло её рук, накрывших мои. Она заслонила меня от холода, голода и страха, которые были здесь моими постоянными спутниками. Я прижалась к ней в поисках ясности, которую она уже дала мне. На её губах играла лёгкая улыбка, когда она встала и дотронулась нежной рукой до моей щеки.

Пожалуйста, не уходи, мама.

Я ещё мгновение держала глаза закрытыми, цепляясь за тепло и покой, а потом распахнула их. Рядом со мной молчала Ханья, потерявшись в своих мыслях.

– Станислава Пиларчик, – прошептала я. – Вот кто спас твоих детей, Ханья.

– Ой гевальт, ты её знаешь? Ты уверена, что это та самая женщина?

Я кивнула и провела пальцами по рубцам от ожогов.

– Её настоящее имя Наталья Флорковская. Она была моей матерью. – Я сделала прерывистый вдох и встретила изумлённый взгляд Ханьи. – Это значит, что мне известно, как отыскать твоих сыновей.

Глава 18

Аушвиц, 15 января 1942 года

Несмотря на то, как сильно я ненавидела работу в блоке № 11, в стенах которого столько невинных истязали и казнили, иногда в этом можно было найти свои преимущества. По крайней мере, бóльшую часть времени я находилась в помещении.

Во время невыносимой январской утренней переклички я старалась стоять неподвижно. Зубы стучали, колени тряслись, в тёмном небе завывал ветер, а ледяной дождь со снегом падали на мою тонкую заношенную форму. Хефтлинг, стоявший рядом, рухнул на землю, я смотрела перед собой и слушала, как его дыхание ослабевало, а затем прекратилось.

Эсэсовцы защищались от разбушевавшейся непогоды, укрываясь на сторожевых вышках. Когда перекличка закончилась, я готова была бегом бежать до блока № 11, но мне нужно было маршировать в сопровождении охранников. Когда я стояла в строю, ожидая приказа, рядом возник Пилецкий.

– Помните, в тот день, когда вас регистрировали, вы разговаривали с человеком, убиравшим тела у стены казни?

Я осторожно кивнула.

– Этот заключённый сейчас один из наших новобранцев, и я спросил его, знает ли он что-нибудь о вас или вашей семье. Он помнит, что разговаривал с вами в тот день, и помнит офицера СС, который не часто работал в блоке № 11, но был там, когда вы подошли к грузовику. Он советует поговорить с ним. Имя – унтерштурмфюрер Оскар Бер. Средних лет, седые волосы. Сегодня он будет в блоке № 11.

Я вспомнила, что видела офицера средних лет, когда нашла свою семью. Я открыла было рот, чтобы поблагодарить Пилецкого, но тот уже растворился в толпе. Когда эсэсовцы приказали нам следовать в блок № 11, члены моей коммандо толкались, пихались и наскакивали друг на друга, торопясь попасть внутрь.