Последний ход

Этот вопрос слегка ослабил узел в животе. Когда мы переехали в Биркенау, я взяла с собой импровизированные шахматные фигуры, поэтому сейчас спрыгнула с койки, едва она успела договорить. Я достала мешочек из-под неплотно лежащего кирпича в полу и начала расставлять фигуры по начальным позициям. Я никогда не говорила «нет» шахматам.

* * *

Несколько недель спустя я шла со своей коммандо в мастерскую по плетению корзин за территорией лагеря, куда меня перевели после переезда в Биркенау. Прохладный утренний ветерок овевал меня, пока я засовывала в карман новую записку от Матеуша. После переезда наш тайный обмен письмами стал более затруднительным, но мы нашли способ оставаться на связи. Я не видела Матеуша с нашей первой встречи, но надеялась, что ситуация изменится в связи с последним отправленным письмом. Сейчас я работала среди городских жителей, и, если бы мне удалось убедить Матеуша работать вместе со мной, можно было бы осуществить следующий этап моего плана.

Как я и думала – когда я зашла в мастерскую, то увидела его.

Неуклюжий мальчик, которого я помнила, теперь не был таким уж неуклюжим, но выглядел чужеродно среди гражданских рабочих. Его ярко-голубые глаза изучали входящих заключённых. Как только нам приказали занять свои места, я поспешила сесть рядом с ним.

– Получил моё письмо, Мацек? – произнесла я с улыбкой, и он ухмыльнулся, услышав своё прозвище. – Даже передать не могу, насколько лучше станут мои рабочие будни теперь, когда ты здесь. Родители не переживают, что ты оставил семейный бизнес?

– Я буду помогать, когда смогу, но они знают, что я хочу поступить в университет, а не владеть пекарней. Если союзники победят и университеты снова будут открыты для поляков, заработанные здесь деньги я смогу потратить на образование.

– Точно, я как раз слышала, что плетение корзин – необходимая квалификация для поступления в университет.

Матеуш засмеялся, бросил плетение и посмотрел на меня:

– Я рад видеть тебя, Мария.

Я спрятала улыбку и сделала вид, что поглощена формой своей корзины, хоть и не сплела достаточно для того, чтобы это имело значение.

– Это же не значит, что ты перестанешь писать?

– Конечно нет.

Мимо прошёл эсэсовец, и мы замолчали. Ожидая, пока охранник отойдёт за пределы слышимости, я искоса посмотрела на Матеуша, который склонился над своей работой. Его движения были быстрыми и ловкими, и он не сбавлял темпа, даже когда краем глаза следил за проходящим эсэсовцем. Как только охранник отошёл на безопасное расстояние, Матеуш посмотрел на меня. Я отвела взгляд, хотя и не собиралась смотреть на него, однако трепет в животе был вызван не только тем, что меня чуть не застали врасплох.

Он пришёл, как я и надеялась, и теперь у меня был шанс заручиться его помощью в самой важной миссии. Я некоторое время про себя репетировала то, что собиралась сказать вслух, и, повторяя это снова, поправила плетение корзины. Как я ни старалась, у меня так и не получилось всё сделать правильно. Когда корзина была готова, я наклонилась ближе к Матеушу и почувствовала запах свежего хлеба из пекарни, смешанный с нотками сладкой травы и соли на его коже.

– Некоторые из нас присоединились к движению Сопротивления внутри лагеря, но нам нужна информация и ресурсы от людей за его пределами, – сказала я, понизив голос. – Ты бы хотел помочь?

– Разумеется, – ответил он без колебаний. – Я добуду всё, что нужно, и у меня есть друзья, которые работают на Сопротивление по всей оккупированной Польше, и ещё есть несколько людей в Германии. Возможно, мне будет чему у них поучиться.

Я молилась, чтобы он произнёс эти слова, а ведь я даже не задала свой следующий вопрос. Связи с Сопротивлением в Германии! План сработал лучше, чем я могла надеяться.

Я сделала медленный вдох, чтобы не выдать чрезмерное нетерпение.

– Есть ли у тебя кто-то из знакомых в районе Флоссенбюрга?

– Вообще-то есть, а что?

Вместо ответа я наклонилась к нему ближе. Когда он раскрыл ладонь, я опустила в неё маленький бриллиант. Матеуш вытаращился на него так, будто не верил, что камень настоящий.

– Мария, я не…

– Если ты не возьмёшь, это сделают охранники. Ты найдёшь ему куда лучшее применение, Мацек. Считай это небольшим проявлением благодарности. – Я подождала, пока он положит камень в карман, а затем продолжила шёпотом: – Свяжись с членами Сопротивления во Флоссенбюрге. Мне нужно всё, что вы сможете найти на человека по имени Карл Фрич.

Глава 22

Аушвиц, 20 апреля 1945 года

Если не я расстрелял твою семью, ты потратила все эти годы впустую, гоняясь не за тем человеком.

Мы продолжаем игру, но слова Фрича завладевают моим разумом. Я отчаянно пытаюсь сосредоточить внимание на доске: упираюсь локтями в стол и прижимаю ладони к вискам, но безуспешно. Беру пешку, совершенно не думая о том, насколько удачным будет этот ход.

– Ты лжец.

У меня получается лишь бессильно прошептать эти слова, и я не уверена, что он услышит их из-за дождя. Поднимаю голову и стараюсь говорить громче: