Последний ход

– Есть какие-нибудь новости из главного лагеря? – спросила я, когда мой доклад был окончен.

– Никаких новостей о ходе войны, но мой друг недавно сбежал через канализацию, так что я отправил с ним отчёт. В ближайшее время я планирую перевестись в почтовое отделение. Эсэсовцы конфискуют посылки, отправленные умершим заключённым, поэтому наша задача – забрать вещи раньше них.

Пилецкий обладал сверхъестественной способностью получать самые выгодные рабочие задания. Даже без его многочисленных связей одного лишь ума и уверенности было достаточно, чтобы подчинить своей воле любого. Он попал в трудовой отряд по плетению корзин только потому, что здесь работала я, и он хотел обсудить со мной женское Сопротивление, прежде чем перевестись. Иногда я думала, что Пилецкий мог бы убедить самого коменданта Хёсса уйти в отставку.

– Скучаешь по Варшаве, Томаш? – спросила я, заканчивая плести корзинку. Я гордилась собой за то, что использую псевдоним, хотя и знаю его настоящее имя. По какой-то причине называть его Томашем было гораздо легче, чем обращаться к Ирене как к Марте.

– Я скучаю по городу и по своей семье, но не вернусь, пока моя работа здесь не будет закончена. – Пилецкий прервался, чтобы осмотреть свою корзину. – А ты, Мария? Вернёшься в Варшаву, когда мы будем свободны?

– Варшава – это мой дом. Я бы хотела вернуться, но теперь, когда моей семьи больше нет, я не знаю, что мне там делать.

– Ты устроишь себе жизнь за пределами Аушвица, – ответил он, откладывая готовую корзину в сторону; затем мы разошлись, чтобы не вызывать подозрений.

Именно о жизни за пределами Аушвица я грезила последние два года. Эти мысли придавали сил, но, представляя себя снова в Варшаве, я не могла стереть из памяти свою семью. Мы были вместе, как и раньше. Чудесный сон, но не более того. Бороться за выживание было легче, когда всё, что для этого требовалось, – жить один день за другим; но если речь шла о новой жизни в месте, когда-то знакомом, дарящем покой и утешение, но теперь лишённом любимых, безопасности, ощущения дома… Такое казалось невозможным.

Место, которое освободил Пилецкий, быстро занял Матеуш. Когда он сел рядом, мы даже не посмотрели друг на друга, но во время плетения он дотронулся до моей ладони. Я сжала в руке таблетки, которые он мне сунул, и опустила их в карман. В ответ я протянула ему сапфир такого же глубокого синего цвета, как и его глаза. Для него эти камни стоили целое состояние, а для меня целым состоянием были лекарства.

– У меня новости, – сказал он себе под нос, откидывая прядь тёмных волос с лица. – Я слышал от своих знакомых об этом человеке во Флоссенбюрге, Карле Фриче. Новости пока не дали огласку, но СС расследует случаи превышения должностных полномочий в своих организациях, и его подозревают в первую очередь.

Превышение полномочий. Как похоже.

– Ты хочешь сказать, что СС занимается подобными вещами? – Это имеет смысл, учитывая, что такие люди, как Хёсс, были одержимы порядком; впрочем, другие, такие как Фрич, не обращали внимания ни на какие правила. Тем не менее, когда я сосредоточилась на своей следующей корзине, мысль о том, что эсэсовцы наказывают своих, запустила небольшой прилив тепла к моим венам. – Его собираются арестовать?

– Пока нет. Расследование только началось, так что пройдёт некоторое время, прежде чем они предпримут какие-либо действия. Мои информаторы дадут мне знать, как только дело продвинется.

– Спасибо, Матеуш. Ты и представить себе не можешь, насколько это ценно.

– Достаточно ли это ценно, чтобы ты рассказала мне, почему он тебя так интересует?

Мне следовало бы догадаться, что Матеуш не сможет долго сдерживать своё любопытство. Я представила себе злобную ухмылку Фрича, когда он стрелял в мою семью, вздрогнула при воспоминании о том, как кнут хлестнул меня по спине, потянулась прочь от его твёрдой руки, сжимающей ворот моей формы, в то время как охранник делал укол в руку отца Кольбе.

– Одно время он был заместителем коменданта в нашем лагере, – сказала я наконец.

– Если ему грозит обвинение в превышении полномочий, как же он мог занимать такую должность? Что это был за тип?

Как я должна была ответить? Фрич был человеком, который использовал меня для собственного развлечения. Он был человеком, который убил мою семью. Он был человеком, которого я должна найти.

– Он пугал меня. – Это не было ложью.

Матеуш бросил работу, а я поправляла плетение, притворившись, что не замечаю этого, хотя он ждал. Я подняла глаза, как всегда удивляясь его взгляду. Мало кто относился ко мне так, будто я была чем-то большим, чем просто порядковым номером.

– Что он тебе сделал, Мария?

Если бы ты знал, Мацек.

– Ничего. – Ложь не вызвала чувство вины, хотя должна была. – Но он действительно причинял людям боль. Я боюсь, что его переведут обратно, вот и всё.

Прежде чем вернуться к работе, Матеуш ненадолго накрыл мою руку своей. На мгновение я была так шокирована, что не сразу поняла, о чём он говорит.