Посмертные записки Пиквикского клуба

— А теперь, Бетси, — ласково сказал мистер Боб Сойер, расставляя стаканы, которые девушка сгрудила посреди стола, — будьте милой девушкой и принесите поскорее горячей воды.

— Горячей воды не будет, — ответствовала Бетси.

— Как не будет? — вскричал мистер Боб Сойер.

— Не будет, — повторила служанка, энергично тряхнув головой, каковое движение по выразительности могло поспорить с самыми пылкими словами. — Миссис Редль сказала, что вы не получите горячей воды.

Удивление, выразившееся на лицах гостей, придало хозяину храбрости.

— Принесите горячей воды сейчас же... сейчас же! — приказал мистер Боб Сойер с суровостью отчаянья.

— Нет, я не могу, — ответила девушка, — миссис Редль, ложась спать, потушила огонь и заперла котелок.

— О, да не все ли равно! Не беспокойтесь из-за таких пустяков, — сказал мистер Пиквик, уловив растерянность на физиономии Боба Сойера. — Мы прекрасно обойдемся холодной водой.

— О, великолепно, — подхватил мистер Бенджамин Аллен.

— Моя хозяйка подвержена легким припадкам умственного расстройства, — заметил Боб Сойер с мертвенной улыбкой. — Кажется, придется с нею расстаться.

— Ну нет! Зачем же! — возразил Бен Аллен.

— Боюсь, что придется, — с героической твердостью повторил Боб. — Завтра же рассчитаюсь с нею и выеду.

Мучительные усилия Боба оправиться от последнего удара произвели удручающее впечатление на гостей, большая часть которых, с целью поднятия духа, налегла на холодный грог, первое заметное действие коего сказалось в возобновлении вражды между цинготным молодым человеком и джентльменом в якорях. Сначала воюющие стороны выражали взаимное презрение хмурыми взглядами и сопением, пока, наконец, цинготный юноша не счел нужным перейти к более активному выяснению отношений.

— Сойер! — громко произнес цинготный юноша.

— В чем дело, Нодди? — откликнулся хозяин.

— Мне очень не хотелось бы говорить неприятные вещи за столом кого-либо из моих друзей, а тем более за вашим столом, Сойер. Тем не менее я вынужден заявить мистеру Гантеру, что он — не джентльмен.

— И мне, Сойер, очень не хотелось бы тревожить людей, живущих на этой улице, — сказал мистер Гантер, — но я, кажется, буду вынужден нарушить покой соседей и выбросить за окно субъекта, который только что говорил.

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил мистер Нодди.

— То, что я сказал, сэр!

— Хотел бы я посмотреть, как вы сделаете это, сэр! — воскликнул мистер Нодди.

— Через полминуты вы это почувствуете, сэр! — отозвался мистер Гантер.

— Благоволите дать мне вашу визитную карточку, сэр, — сказал мистер Нодди.

— Ни за что, сэр, — ответил мистер Гантер.

— Почему, сэр? — осведомился мистер Нодди.

— Потому, что вы заткнете ее за раму вашего зеркала, чтобы хвастать, что у вас бывают джентльмены, сэр, — ответил мистер Гантер.

— Сэр, завтра утром у вас будет один из моих друзей, — изрек мистер Нодди.

— Сэр, очень благодарен за предупреждение, я отдам распоряжение прислуге припрятать серебро.

Здесь присутствующие сочли своим долгом вмешаться и объяснить враждующим сторонам всю неуместность их поведения, после чего мистер Нодди взял на себя смелость констатировать, что отец его был такой же почтенный человек, как и отец мистера Гантера; на что мистер Гантер возразил, что и его отец был личностью столь же почтенною, как и отец мистера Нодди, и что сын его отца, собственно, ничуть не хуже мистера Нодди при любой погоде. Ввиду того что это заявление грозило возобновлением спора, общество опять поспешило вступиться; послышались возгласы и крики, под влиянием которых мистер Нодди постепенно расчувствовался и признался в том, что он всегда питал к мистеру Гантеру безграничную привязанность. На это мистер Гантер ответил, что для него мистер Нодди дороже родного брата; услышав такое признание, мистер Нодди в порыве великодушия встал со своего места и протянул мистеру Гантеру руку. Мистер Гантер пожал ее с трогательной горячностью; и все единодушно заявили, что спор велся в таком тоне, который делает честь обеим сторонам.

— Ну а теперь, Боб, — сказал Джек Хопкинс, — не худо бы нам спеть что-нибудь для подъема настроения.

И Хопкинс, ободренный бурными рукоплесканиями, затянул во весь голос «Боже, храни короля» на новый мотив, представлявший собой нечто среднее между «Бискайским заливом» и «Лягушкой». Хор играл в этом исполнении существенную роль; и так как каждый джентльмен воспроизводил ту мелодию, которая была ему лучше всего известна, то эффект получался поистине потрясающий.

По окончании припева к первому куплету мистер Пиквик поднял руку, чтобы привлечь общее внимание, и, когда все умолкли, произнес:

— Тише! Прошу прощенья. Мне послышалось, что наверху кричат.

В комнате воцарилась глубокая тишина; мистер Боб Сойер заметно побледнел.

— Кажется, опять кричат, — сказал мистер Пиквик. — Будьте добры открыть дверь.

Лишь только дверь была открыта, все сомнения разрешились.

— Мистер Сойер! Мистер Сойер! — визжал голос с верхней площадки лестницы.

— Это моя хозяйка, — проговорил Боб Сойер, смущенно оглядывая присутствующих. — Слушаю, миссис Редль.