Посмертные записки Пиквикского клуба

— Я подумаю, — ответил старый джентльмен. — Сейчас я ничего сказать не могу. Я человек деловой, мистер Пиквик, и торопливых сделок не заключаю, а что касается той, о которой идет речь, то я должен вам заявить, что по первому взгляду она мне не нравится. Тысяча фунтов — не много, мистер Пиквик.

— Вы совершенно правы, сэр, — вставил мистер Бен Аллен, проснувшийся ровно настолько, чтобы вспомнить, что свою тысячу он спустил в два счета. — Сразу видно, человек умный... Боб, он — голова!

— Я счастлив слышать это от вас, сэр, — сказал мистер Уинкль-старший, с презрением глядя на Бена Аллена, который глубокомысленно мотал головой. — Дело в том, мистер Пиквик, что когда я отпускал сына из дому, чтобы он год-другой поболтался по свету и посмотрел на людей (что он и делал под вашим руководством), на такой шаг я ему благословения не давал. Он знает об этом очень хорошо, и если теперь я лишу его своей поддержки, удивляться нечего. Он получит от меня письмо, мистер Пиквик. Спокойной ночи, сэр! Маргарет, отоприте дверь.

С этими словами старый джентльмен взял подсвечник и, открыв дверь комнаты, вежливо указал на выход.

— Вы пожалеете об этом, сэр! — проговорил мистер Пиквик, стискивая зубы, чтобы не дать прорваться гневу, ибо чувствовал, насколько серьезными могут быть последствия его несдержанности для мистера Уинкля-младшего.

— В настоящий момент я держусь другого мнения, — холодно ответил мистер Уинкль-старший. — Еще раз, джентльмены, желаю вам спокойной ночи.

Мистер Пиквик, стремительно шагая, вышел на улицу. Мистер Боб Сойер, совершенно подавленный решимостью старого джентльмена, не отставал от мистера Пиквика. Шляпа мистера Бена Аллена скатилась со ступенек вслед за ними, а непосредственно за нею и сам мистер Бен Аллен.

По пути в гостиницу все трое молчали, а придя туда, тут же улеглись спать.

Глава сорок шестая, в которой мистер Пиквик встречает старого знакомого, благодаря каковому счастливому обстоятельству читатель узнает потрясающие факты, касающиеся двух великих и могущественных общественных деятелей

Утро, которое мистер Пиквик узрел ровно в восемь часов, явно не было рассчитано на то, чтобы поднять его дух и развеять уныние, вызванное непредвиденным исходом его миссии. Небо было темное и хмурое, воздух сырой и холодный, улицы мокрые и грязные. Дым лениво стелился над трубами, точно ему не хватало воли подняться.

За завтраком разговор не вязался; даже на мистера Боба Сойера действовали погода и перевозбуждение предыдущего дня. По его собственному выражению, он был «пришиблен». То же самое и мистер Бен Аллен. То же самое и мистер Пиквик.

После полудня, видя, что погода не меняется, мистер Пиквик решительно позвонил и велел закладывать карету.

Хотя из-под колес летела грязь, а дождь все расходился, ехать и ощущать какое-то движение было все же лучше, чем сидеть в скучной комнате.

— Приятно! — заметил Боб Сойер, поднимая воротник пальто.

— Очень, — весело отозвался Сэм.

— А вы как будто и довольны, — удивился Боб.

— А что б изменилось, сэр, если б я был недоволен? — парировал Сэм.

— Резонно, — согласился Боб.

— Случалось ли вам, — после некоторого молчания спросил Сэм таинственным шепотом, посматривая на форейтора, — случалось ли вам видеть в лечебницах больного форейтора? Или мертвого?

— Никогда, — ответствовал Боб.

— То-то и оно! — с торжеством воскликнул Сэм. — И никогда не увидите. И еще никто никогда не увидит мертвого осла. Ни один человек не видел мертвого осла, кроме джентльмена в черных шелковых панталонах, знавшего молодую женщину с козлом. Да и то это был французский осел, а стало быть, не ходовой породы.

— При чем же тут форейторы? — полюбопытствовал Боб.

— А вот при чем, — отвечал Сэм, — Некоторые умные люди утверждают, что форейторы и ослы бессмертны, но у меня свой взгляд: как только они почувствуют, что приходит старость и работа им не под силу, они все вместе куда-то отправляются, один форейтор с парой ослов. А что с ними дальше происходит — никто не знает!

Излагая эту и подобные ей научные теории, мистер Сэмюел Уэллер коротал время и развлекал своего попутчика.

Они последовательно меняли лошадей в Ковентри, Данчерче, Девентри; следующей станцией был Таустер. К концу каждого перегона дождь лил сильнее, чем в начале.

— Послушайте, — взмолился Боб Сойер, просовывая голову в окно кареты, когда они остановились в Таустере перед гостиницей «Голова Сарацина», — этак, знаете ли, продолжаться не может.

— Ах, боже мой! — воскликнул мистер Пиквик, только что встрепенувшись ото сна. — Боюсь, не промокли ли вы?

— Боитесь? — переспросил Боб. — И правильно делаете. Я порядком отсырел.

Вид у Боба был действительно отсыревший: вода струилась у него с шеи, локтей, обшлагов и колен; и весь его костюм так блестел, точно был сделан из клеенки.

— Мне кажется, сегодня немыслимо ехать дальше, — вмешался Бен.