Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

При анализе групп интересов в патрональных автократиях следует различать характеристики стран и характеристики режимов [♦ 7.4]. Если начать с последних, то две отличительные характеристики патрональной автократии как режима определяют некоторые особенности лоббирования в ней. Во-первых, рудиментарное разделение социальных сфер означает, что представительство интересов превращается в сговор, поскольку предприниматели являются олигархами и встроены в неформальную патрональную сеть, а не группу интересов[733]. Во-вторых, поскольку «законодательные органы не могут самостоятельно принимать какие-либо важные законы без участия исполнительной власти» (см. законодательные органы партии вассалов и партии – «приводного ремня» [♦ 4.3.4.4]), а «закон играет очень незначительную роль в определении фактических показателей предпринимательской деятельности и распределении доходов от нее» (см. амплитуду произвола и реляционное перераспределение рынка [♦ 5.6.1]), «расходы на установленное в законном порядке лоббирование не окупятся ни в среднесрочной, ни в долгосрочной перспективе»[734]. Следовательно, усилия лоббистов должны быть направлены не на законодательство, а на членов двора патрона: предпочтительнее всего – на верховного патрона или кого-либо из его приближенных [♦ 2.2.2.3]. Увенчаются ли эти усилия успехом, сильно зависит от вовлеченности страны в мировую экономику, что приводит нас к вопросу о характеристиках стран. Так, патрональная автократия Путина ограничила иностранную собственность до некоторых технически неизбежных областей, тогда как в большинстве других секторов, от финансового посредничества до торговли и образования, иностранный капитал и собственность считались нежелательными[735]. В этих условиях Леннарт Дальгерн, бывший глава «ИКЕА Россия», попытался, по его собственному признанию, организовать встречу с Путиным, но высокопоставленный чиновник сказал ему, что такая встреча обойдется в 5–10 млн долларов (после чего Дальгерн, как сообщается, почувствовал, что «было бы лучше не углубляться в эту дискуссию»)[736]. Однако в странах с относительно более высокой долей иностранных инвестиций и экономической активностью лоббирование на уровне двора патрона может увенчаться успехом, и иностранные бизнес-группы могут сохранять независимость благодаря прочным позициям в своих странах. Вероятно, так складывается ситуация в Венгрии, относительно небольшая национальная экономика которой имеет крепкие связи с Европейским союзом и в особенности с немецкими компаниями[737]. Тем не менее эти бизнес-группы по-прежнему защищают собственные коммерческие интересы и не пытаются нарушить политическую стабильность режима, в связи с чем их поддержка приносит очевидную выгоду обеим сторонам [♦ 7.4.5].

Что касается корпоративистской модели, то она может присутствовать и в патрональных автократиях, однако лишь в существенно модифицированном виде. Главная разница между ее патрональной и демократической версиями заключается в двух аспектах: (1) автономности акторов и (2) переговорной позиции корпораций. Вследствие того, что мафиозное государство нейтрализует те сферы, которые в либеральных демократиях были бы защищены правами и свободами и обладали бы автономией, оно разрушает институциональную автономию социальных слоев, состоящих из государственных служащих, интеллигенции, работающей на государство, а также работодателей и наемных работников. Те, кто не подвергается маргинализации или геттоизации (в описанном выше смысле), могут быть приняты на службу в мафиозное государство, что означает, что они, будучи служащими государственного аппарата, вынуждены вступать в профессиональные палаты, контролируемые правительством [♦ 6.2.2.3]. Однако здесь мы подходим ко второму аспекту, который отличает патрональную систему корпоративизма от демократической (или даже фашистской до Второй мировой войны): эти патрональные палаты являются просто клиентарными организациями, которые не могут отстаивать свои корпоративные переговорные позиции. Таким образом, государственные служащие как организация не обладают какими-либо особыми привилегиями, а их статус дает им преимущества, связанные только с самим фактом того, что они занимают государственные должности[738].