Поступь хаоса

– Можно, – говорю я. – Разделимся позже, а сейчас побежим вместе. Мы не бросим тебя на растерзание армии. – Я смотрю на Виолу: – Так ведь?

Она решительно выпрямляется:

– Так.

– Значит, решено.

Бен морщит лоб:

– Хорошо, но я уйду, как только вам станет со мной опасно.

– Слишком много болтаем, – говорю я, – и слишком мало бежим.

36 Ответы на вопросы

По понятным причинам мы держимся подальше от реки и продираемся сквозь чащу леса, двигаясь, как и раньше, в сторону Хейвена. Под треск веток и шелест листьев мы как можно быстрее удираем прочь от Карбонел-даунс.

Не проходит и десяти минут, как до нас долетают первые выстрелы.

Мы не оглядываемся. Мы не оглядываемся.

Мы бежим и бежим, и постепенно звуки стихают.

Мы бежим дальше.

Бен бежит медленнее нас с Виолой, и иногда нам приходится его ждать.

Мы пробегаем через одно пустое поселение, потом еще через два поменьше – очевидно, здешние жители, не в пример людям из Карбонел-даунс, поверили слухам об армии проклятого города. Время от времени между деревьями мы видим дорогу, но караванов на ней нет. Наверное, они уже подбираются к Хейвену.

Бежим дальше.

Наступает ночь, а мы все бежим.

– Ты как? – спрашиваю я Бена, когда мы останавливаемся у реки наполнить бутылки.

– На меня не смотрите, – задыхаясь, отвечает он. – Бегите дальше.

Виола бросает на меня встревоженный взгляд.

– Жаль, еды нет, – говорю я, но Бен только мотает головой.

– Бегите дальше, – повторяет он.

И мы бежим.

Настает полночь, мы не останавливаемся.

(Черт знает, сколько дней осталось… Да и какая теперь разница?)

В конце концов у Бена иссякают силы.

– Стойте. – Он опирается на колени и как-то слишком тяжело дышит.

В свете лун я оглядываюсь по сторонам. Виола тоже оглядывается и показывает пальцем направление:

– Туда!

– Надо туда забраться, Бен. – Я указываю на небольшой холм, который увидела Виола. – Оттуда можно что-нибудь разглядеть.

Бен не отвечает, только отдувается, кивает и идет за нами. Весь холм сплошь покрыт деревьями, между ними вьется хорошо протоптанная тропинка, а на вершине видна широкая поляна.

Когда мы туда забираемся, до меня доходит, что все это значит.

– Кладбище, – говорю я.

– Чего? – Виола удивленно глазеет на квадратные могильные плиты.

Их здесь добрая сотня, а то и две, все стоят ровненько и окружены аккуратными газонами. Жизнь переселенцев трудна и коротка, и многие обитатели Нового света проиграли битву со смертью.

– Место, где закапывают мертвых, – поясняю я.

Виола таращит на меня глаза:

– Место, где что?!

– Хочешь сказать, в космосе люди не умирают?

– Умирают, – отвечает Виола. – Но мы их сжигаем, а не в ямы закапываем. – Она скрещивает руки на груди, кривя губы и морща лоб. – Это же антисанитарно!

Бен по-прежнему молчит, он привалился к могильной плите и пытается отдышаться. Я делаю глоток воды и передаю бутылку Бену. Оглядываюсь. Отсюда видно небольшой отрезок дороги впереди и реку, ревущую теперь слева от нас. Над головой у нас ясное небо, усыпанное звездами, и две молодые луны.

– Бен? – зову я, глядя в ночь.

– Да? – Он жадно пьет воду.

– Ты как?

– Нормально. – Его дыхание постепенно восстанавливается. – Я привык гнуть спину на ферме, а не бегать по лесам.

Я опять поднимаю взгляд: луна поменьше как будто гонится за луной побольше – два ярких пятна на черном небе, совершенно безразличных к человеческим бедам.

Я заглядываю глубоко в себя, в свой Шум.

И понимаю, что готов.

Это последний шанс.

Я готов.

– Сейчас самое время, – говорю я, поворачиваясь к Бену. – Другого случая может не представиться.

– О чем ты? – не понимает Виола.

– С чего мне начать? – спрашивает Бен.

Я пожимаю плечами:

– С чего угодно. Лишь бы это была правда.

Шум Бена начинает гудеть, собирая по частям прошлое и выделяя из общего потока одну-единственную струйку – ту самую, что раскроет мне правду, запрятанную так глубоко и так давно, что за всю свою жизнь я ни разу не догадался о ее существовании.

Тишина Виолы становится совсем неслышной, как будто она вдруг затаила дыхание.

Бен делает глубокий вдох.

– Шумный микроб создали не спэки, – наконец начинает он. – Это первое. Он уже был здесь, когда мы прилетели. Такой вот естественный микробный фон планеты. Мы вышли из кораблей, и на следующий день все стали слышать мысли друг друга. Легко представить, каково было наше удивление…

Он умолкает, что-то припоминая.

– Разве Шум слышали все? – уточняет Виола.

– Только мужчины, – говорю я.

Бен кивает.

– Никто так и не понял почему, – вздыхает он. – До сих пор не понимают. Наши ученые ведь были агрономами, врачам тоже не удалось установить причину, и первое время везде царил хаос. Ей-богу, настоящий, невообразимый хаос. Всеобщее смятение и Шум, Шум, Шум. – Он скребет подбородок. – Люди стали разъезжаться из Хейвена – второпях прокладывать дороги и разъезжаться. Но вскоре мы поняли, что поделать ничего нельзя, и стали просто жить, по мере возможностей борясь с Шумом. Разные сообщества пошли разными путями. Примерно в то же время мы обнаружили, что разговаривает и весь наш скот, и домашние животные, и местные твари…