Потерянная

Не успеваю я осмотреться, как мне выдают большое махровое полотенце и футболку, которая мне как платье. Кажется, я покраснела. Кажется, что это было давно. Кажется, что сейчас я сплю.

17

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

Анна Ахматова

Имея на себе всего лишь трусы и футболку-платье, я выхожу из душа и застаю профессора в домашней одежде: футболка и свободные штаны.

– Ты улыбаешься?

– Просто непривычно видеть вас не в костюме с галстуком.

– Что ж, надеюсь, это не портит меня.

– Нисколько. Вам идет и так, и так. А вот я без макияжа и всё ещё с опухшим лицом. Представляю, как я пугаю окружающих.

– Почти все девушки думают, что без косметики они некрасивые, но это не так. Тебя не портит отсутствие макияжа, если хочешь знать мужское мнение.

Готова поспорить, я покраснела. Но я всё так же ощущаю усталость и тяжесть во всем теле, так что кроме кривой улыбки ничего выдавить не могу.

– Вы не против, если я сразу лягу спать?

– Конечно. Подожди минутку.

Он ушел в спальню, а я начала разглядывать его библиотеку. Много книг, которые я читала. И русская, и зарубежная классика, и двадцатый век, и двадцать первый. Ещё какая-то фантастика, которой посвящена целая полка. Приятно узнавать, что у тебя с кем-то общие интересы. Люблю читающих людей.

– Я тебе постелил, дорогу найдешь. Ты там уже спала.

Он принес свой ноут и комплект постельного белья и положил на диван.

– Давайте лучше я лягу на диване, это же ваша спальня, мне неудобно лишать вас кровати.

– Тебе надо выспаться, а я лягу еще не скоро. В спальне тебя ничто не потревожит. А за меня не волнуйся: я частенько засыпаю здесь перед телевизором. К счастью, диван раскладывается и он очень удобный. Давай, давай, – он берет меня за плечи и поворачивает в сторону коридора, не давая ничего придумать в ответ. Я только и успеваю, что бросить через плечо «спасибо, Илья Валерьевич».

Я очень хочу спать, но не смогу простить себе, если немного не почитаю перед сном. Тем более, я наконец хочу узнать, чем закончится «В дороге», я вижу, что страниц осталось совсем немного. Рюкзак я кладу на вертящийся стул, включаю светильник над кроватью и заползаю в теплую постель.

«Я думаю о Дине Мориарти» – последние строчки. И я думаю о Дине Мориарти. И о Сале Парадайзе. А что если мне взять и уехать куда-нибудь? Полностью сменить обстановку? Смогла бы я? Забыть об А.Н., увидеть мир…ведь я не была в других странах, а мир такой большой. Я буду рисовать все города, в которых побывала. Деньги – самая грустная вещь в этом вопросе. Надо на что-то жить. Пока не хочу думать об этом, возможно буду подрабатывать где-то. Или мои рисунки станут покупать…а может быть я стану путешествующим блогером и о деньгах мне можно будет не думать… просто уехать от всего этого, начать новую жизнь. Это место убивает меня. Я уеду.

***

Кто-то за мной бежит. Мое сердце бешено бьется, а ноги уже переплетаются между собой. Во рту пересохло. Я не знаю, что ему надо, но он преследует меня. Страх опускается в желудок, и тело становится ледяным. Перед глазами какой-то дом и я знаю, что в нем смогу укрыться. Открывая на бегу подъездную дверь, я чуть не падаю, но успеваю сбалансировать и опереться о стену. Темный подъезд кажется зловещим, но тот, что гонится за мной, еще хуже. Пробежав две лестницы, я вижу, что ступеньки разъезжаются! Между ними дырки и я с легкостью могу в них упасть! Перила куда-то делись, а уже четвертый этаж. Я перепрыгиваю между дырками в лестнице, пытаясь бежать выше, но лестница начинает вращаться. Сзади уже слышится смех моего преследователя. Я начинаю плакать, но бегу дальше. Добравшись до восьмого этажа, понимаю, что надо зайти в какую-нибудь квартиру. Я стучусь и кричу во все двери, находящиеся на этаже и одна, наконец, отворяется. Женщина с округленными глазами стоит и не понимает, что происходит. Вбегая внутрь, я говорю, что за мной гонится маньяк, одновременно пытаюсь справиться с замком. Я поворачиваю вертушок два-три-четыре раза, но он прокручивается, и дверь не закрывается. Я знаю, что она закроется, надо просто посильнее тянуть на себя. Но всё тщетно. В отчаянье держу эту чертову дверь, что есть сил, но заранее знаю: это не поможет. Через несколько секунд мои руки слабеют и дверь раскрывается.

Мы занимаемся с Александром Николаевичем любовью. Я вижу его прекрасные карие глаза и в моем теле душевное спокойствие.

– Лер.

– Мм..? – в ответ я не могу издать ни одного внятного слова, это не то время, чтобы говорить.

– Нам лучше расстаться. Извини, но мы не можем быть вместе.

– Что? – я ощущаю жжение в груди, смотрю вниз и вижу, что в сердце воткнут нож.

– Александр Николаевич… Саш…

Но он молча поднимается и уходит. Я вижу, как он подходит к своей девушке и они целуются. По всему моему телу вонзаются ножи и я ощущаю нескончаемую боль. Я плачу и не могу больше сдерживать крик.

***

– Лер! Лера! Проснись же!