Потерянные имена, чужие тени

– А еще говорят, – тише сказала она, – будто сначала Хранителей было больше. Еще трое, только они изначально родились людьми. За умения и заслуги бог-отец сделал их Хранителями, но… там долгая история, рассказать? Сейчас-то их никто и не почитает как следует.

– Расскажите, конечно, – рассеянно отозвался Корнелий.

– Тогда слушайте. Мне всегда обидно за них было, поэтому я историю крепко помню. Матушка, правда, сильно сердилась, когда я просила рассказать. Нехорошо, говорила она, поминать темных. Светлые хранители повелели забыть их и не молиться им более. Хозяйка мертвых, Эха-нарья, прежде была одной из хранителей. И Велеу, Целитель. И еще Мастер времени, часовщик Ганно. Хозяйка мертвых была наполовину человеком, а остальные родились среди людей. И все было хорошо поначалу, но наверно, светлым Хранителям не нравилось, что рожденные людьми стоят наравне с ними, напрямую рожденными богом. Поэтому… как только повод представился, они свергли эту троицу. И, кажется, ничего дурного не произошло, всего-то Велеу-целитель вступился за людей, когда на земле случился большой мор. А люди сами виноваты были, позабыли о жертвенниках и молитвах, погрязли в грехах. Велеу-целитель просил остановить болезнь, но батюшка-Солнце послал мор как наказание и потому запретил вмешиваться.

Тию слабо улыбнулась, глядя, как серьезно Корнелий относится к этим сказкам, которые она слушала с детства. Скрипел пером, насупив черные брови и уже не чертыхался, капнув чернилами на бумагу, торопился все записать.

– А Велеу-целитель не послушал. В человеческом обличье ходил по земле и лечил заболевших. И когда он сам заболел, батюшка-Солнце не дал ему превратиться обратно, и Велеу умер второй раз… Ах да, я ведь забыла еще сказать – Хозяйка мертвых была ему женой. Она просила за мужа, а Мастер времени поддержал просьбу… вот их и низвергли за противостояние. Сейчас их алтари можно найти только в самых глухих местах, где люди давно не живут. А с общих алтарей их лики было велено сбить.

Корнелий поднял голову, посмотрел вдаль, размышляя. Насколько же сказочна эта их мифология, подумал он. Примитивна даже.

Странно, что старая, почти языческая религия все еще имела силу, не поддалась и не исчезла под наступлением новой, более приспособленной и подходящей под уровень развития общества… впрочем, и в родных Корнелию местах подобные явления существовали, и даже в более развитых цивилизациях. Любопытный феномен, но не уникальный.

А еще…

«Бомм-бомм», – сказали в памяти Корнелия замолчавшие навсегда в ночь ранения Раду часы. Глянули из темноты за тем окном странные бледные лица.

«Ну и совпадение, – подумал Корнелий. – Забавно. Эдак я и сам скоро начну связывать погодные явления с происками злых духов».

Они еще немного поговорили, потом Тию откланялась, ушла заниматься домашними делами.

Корнелий подумал и отправился к Раду, которая скучала и маялась в своей комнате.

Хотел ее расспросить о Хранителях, но Раду слишком скупо и неинтересно отвечала, и Корнелий, помолчав, сказал:

– А расскажи про своего врага, Раду.

Раду моргнула, удивившись неожиданному вопросу. Корнелий и сам не знал, почему это пришло на ум.

– А что там рассказывать? – скрипуче спросила она.

Потом задумалась.

– Мы считали, он слабак, подхалим, который хочет к состоянию подцепить еще и родовитость… через нас. Но его жена дружила с нашей матушкой, и потому отец кое-как терпел его визиты… но стоило ему даже в шутку заикнуться о свадьбе, как отец своими руками выкинул его из имения.

– Своими руками? – переспросил Корнелий.

– Да, – замявшись, сказала Раду. – Ну как… он его выкинул из гостиной, а далее слугам приказал выпроводить. Когда Ни… тот человек никак не ответил на оскорбление, отец, да и мы тоже, уверились в том, что он слабак. А он просто прислал письмо, в котором выказывал негодование и предупреждал, что отец заплатит за это. Вот если бы он вызвал отца на дуэль, да или подрался по-простому, отец поменял бы отношение. У него были свои понятия о том, что и как пристало делать.

– Я смотрю, они очень похожи на твои, – не без иронии заметил Корнелий.

Раду вдруг улыбнулась краешком губ.

– Когда я не знаю, как поступить, – призналась она, – то всегда думаю, что на моем месте сделал бы отец.

Они помолчали, потом Раду продолжила. К удивлению Корнелия, без понуканий.

– Так вот, мы думали, что он слабак, и не вспоминали о нем особо. Что бы он сделал, не случись войны?.. я не знаю. И в какой-то мере это даже облегчение, что матушка умерла до того, как это все произошло. Оказалось, мы не ошибались. Он и был слабаком. Только злопамятным, нечистым на руку слабаком, который не гнушался ничего. Сын его младший тоже… такой же. И ведь отец мой был злопамятен… ровно до того момента, как его оппонент падал простреленный или проткнутый шпагой или еще как. Потом он забывал. А Ни… человек тот, вовсе не такой. Это даже болезненно как-то, что он несколько лет хранил обиду и ударил так несоразмерно…

Раду сжала кулак и отвернулась.