Потерянные в Великом походе

Юн хочется сказать, что надо быть до конца честным – никто в этой просьбе Хай-у не отказывал. Супруги ее просто проигнорировали. Двадцать лет назад, когда жена Хай-у подарила ему ребенка, он отправил им телеграмму с приглашением приехать на празднование первого дня рождения сына. Он жил в другой провинции, и телеграмма шла до Пекина неделю. Как раз в это время супруги получили известия из горного района, где проживали лоло, и узнали о деятельности банды попрошаек. Все свидетели в один голос уверяли, что если Ло Бо и выжил, то он, скорее всего, остался калекой: либо у него лицо в шрамах, либо горб, либо он лишился уха или руки. Тревога и душевные страдания супругов были тем мучительней оттого, что другие члены Политбюро попросили их отложить поиски сына до стабилизации политической обстановки: было бы неправильно, если б в сложное для страны время руководящие партийные работники занимались решением личных, семейных вопросов. Телеграмма с приглашением от Хай-у стала пригоршней соли на ноющую незаживающую рану.

– Времена был другие, – разводит руками Пин.

– Многие считали крестничество буржуазным пережитком, которому не место в новом, социалистическом обществе, – добавляет Юн.

– Никогда такого не слышал, – качает головой Хай-у. – Даже на пике творившихся безумств, – он хмурит брови, отчего становится похож на лиса. – Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. Надо смотреть в будущее, вместо того чтобы копаться в прошлом. Итак, давайте к делу. Как мне назвать внука? Идеи есть?

3

По прошествии часа супруги, хохоча, спускаются по лестнице.

– Ну дает, – качает головой Пин.

– Жилье роскошное. Чисто императорский летний дворец, – передразнивает Хай-у Юн.

– Оказывается, я успел по нему соскучиться.

– А я зато нет.

За время разговора до супругов дошло, что Хай-у попросил их стать крестными внуку не только потому, что они были старыми друзьями. Кунфуист поступил умно и даже расчетливо. Рано или поздно он непременно попросит их об одолжении подыскать для невестки толкового гинеколога, достать талоны на сухое молоко, пристроить внука в приличный детский сад. Хай-у знает, что Пин и Юн это по силам. Ну, а они, если уж на то пошло, вовсе не против помочь. За прошедшие годы даже скромняга Пин привык и к лести, которую пускали в ход подчиненные, когда просили о повышении, и к застенчивым улыбкам друзей, обращавшихся к нему, когда им требовался дополнительный продовольственный паек. Он уже не удивлялся, когда ему дарили чай или спиртное, которые прилагались к записке с мольбой поспособствовать смягчению приговора какому-нибудь родственнику, совершившему мелкое преступление.

Все еще смеясь, супруги усаживаются в машину, наслаждаясь мягкостью кожаных сидений и теплом, царящим в салоне благодаря обогревателю. Если б им было сейчас по двадцать лет и они увидели бы себя нынешних со стороны, им стало бы стыдно. Юн говорит водителю, что им еще долго сегодня предстоит колесить по городу, и тот поправляет фуражку, поглядывая в зеркало заднего вида.

Лакомства пользуются большим спросом, особенно во время праздников. Поскольку продовольствие нормируется, торговцы не имеют права продавать больше трех-четырех единиц товара одному человеку, даже если он занимает важную должность. Чтобы накупить достаточно угощений для сирот в приюте, Пину и Юн придется объехать несколько рынков. Повсюду – длинные очереди, но их лимузин и форма привлекают внимание торговцев, которые тут же подходят к ним с карандашами и блокнотами и спрашивают, что им принести. Пин и Юн всегда платят в два раза больше, как наличными, так и талонами на еду, а прежде чем уйти, спрашивают фамилию продавца, чтобы тот знал: его внимательное отношение не будет забыто.

Юн прекрасно известно, что сейчас всё в дефиците. Зимой даже в столице товаров не хватает. И все же ее переполняет гордость, когда она видит, что горожане в очереди, вместо того чтобы ругаться и пребывать в раздражении, весело разговаривают и смеются, прижимая к себе своих малышей, чтобы проверить, а вдруг те замерзли. Большинство из них помнят гораздо более тяжелые времена. Некоторые хоронили матерей, едва держась на ногах от голода. Воспоминания об этом до сих пор настолько свежи, что от них трясутся руки. У других за столом не принято говорить об умерших от голода родственниках. Стоит лишь упомянуть их имена, и трапеза остается несъеденной.

Юн вынуждена признать: со смертью Мао ситуация в стране начала постепенно улучшаться. После возвращения Дэн Сяопина, против которого она изначально выступала из-за его прозападных взглядов, партийным и административным органам предоставили бо́льшую свободу действий. Снова открылись школы; стали появляться частные компании. Многочисленные запреты, препятствовавшие осуществлению «буржуазной» политики, отменили, а план «четырех модернизаций» в сфере сельского хозяйства, промышленности, технологии и военного дела начали воплощать в жизнь.