Потерянные в Великом походе

Договорив до конца, Мэйши отступила в сторону и позвонила в маленький бронзовый колокольчик. Двое солдат пробрались к основанию эшафота, открыли в нем створчатые двери высотой по пояс и вытащили наружу членов семьи Кай. Все трое приговоренных стояли спинами друг к другу, связанные ржавой цепью. Рты осужденных были заткнуты их же собственными сине-зелеными шелковыми платками. Толпа ахнула. Какая-то женщина закричала, чтобы Кай вернул ее мужа, которого раздавил упавший валун, когда тот работал на строительстве запруды, питавшей водой водопад Кая. Пожилой крестьянин бросил огрызок яблока, угодив в шею старшей жене Кая. Мальчик, науськанный отцом, подбежал к приговоренным и начал мочиться им на обувь.

Сестра Чо была маленького роста, и Кай с его первой женой заслоняли ее полностью. Юн стала протискиваться сквозь толпу, чтобы подобраться поближе и взглянуть девушке в лицо, и с каждым шагом ощущала, как тает ее решимость не испытывать сочувствия к приговоренным. Поведение жителей деревни было ей знакомо. На самом деле, если сравнивать с предыдущими проработками и казнями, здешние крестьяне вели себя спокойно. Однако именно сейчас Юн поняла, что партия перегибает палку. Раньше ей казалось, что подобные мероприятия пробуждают в народе революционный пыл, который в будущем поможет партии построить новую страну; но сейчас она видела, что собравшиеся на площади люди обезумели от ненависти, они готовы мучить и терзать кого угодно – и того, кто ничем перед ними не провинился. Внезапно Юн почувствовала облегчение оттого, что ей не удается разглядеть сестру Чо; и ей подумалось, что это даже хорошо, что Кай со своей старшей женой заслоняют девушку, ограждая ее от беснующейся толпы.

Приговоренных заставили подняться на эшафот и встать под приготовленными для них петлями. Несчастные стояли ссутулившись, и Юн поняла, что они едва в сознании. Солдат стукнул их древком пики по ногам, заставляя встать прямо. Затем осужденных заставили повернуться вокруг своей оси, чтобы каждый в толпе разглядел их лица. Юн не сдержалась и прикрыла рот рукой, когда наконец рассмотрела сестру Чо.

Еще неделю назад, на лестнице особняка Юн мысленно отделила эту девушку от ее беременной сестры. И эта умозрительная пропасть увеличилась, когда Юн узнала, что и сама носит ребенка. Ей казалось, что одна из сестер заслуживает большего наказания, другая – меньшего. А теперь Юн видела на эшафоте – с петлей на шее, со стебельками соломы в спутанных волосах, с глазами, ищущими в толпе хоть одно знакомое лицо, – Чо. Немного другую, но – Чо. И, отчего становилось совсем скверно на душе, Юн не знала имени этой девушки, просто не удосужилась узнать его у ее сестры. Именно поэтому в сознании Юн несчастная не могла стать кем-то еще. Она была Чо. Просто выращивала кроликов, а не тыквы. И по какой-то причине ее больше любили родители, а муж – меньше. Она была Чо. И когда красноармеец дернул за рычаг, Юн видела: в петле задергалась Чо; именно ее тело бросили с другими двумя трупами в запряженную мулом телегу, и унылое животное потащилось к реке под скрип колес. Юн твердила себе, что ее подруга еще жива и что внутри этой мертвой девушки нет ребенка. Ей приходилось снова и снова повторять про себя: «Чо, это не ты. Не ты. Ты жива. Ты по-прежнему жива. Это не твоя жизнь оборвалась в петле».

11

Несколько недель, прошедших после казни, выдались для Красной армии напряженными. Прибыл взволнованный вестовой, доложивший командованию Восьмого корпуса, что слухи верны: гоминьдановцы готовят новое наступление, на этот раз с севера, юга и востока. Воспользовавшись плодами недавней победы, они собираются пройти неподалеку от озер Наньчана. Еще один удар будет нанесен из Фучжоу, тогда как основные силы возьмут в осаду Жуйцзинь – столицу Красной республики. Подразделения Красной армии уже шли на перехват, чтобы встретить и задержать силы Чан Кайши на севере и юге. Лейтенант Дао сообщил своему взводу, что Восьмому корпусу, закаленному в боях и потому считавшемуся ветеранским, поручено, как и предполагалось ранее, двинуться на восток, воссоединиться с частями командарма Мао и вместе с ними оборонять столицу. Причем, поскольку гоминьдановцы выяснили, что Восьмой корпус в данный момент расположился Наньцзицунь, надо срочно сниматься с места.

Идея оставить в городе гарнизон была отметена: подвергать смертельному риску солдат и, тем более, членов агитбригады, которых гоминьдановцы в первую очередь поставили бы к стенке, командование не хотело. Восьмой корпус выдвигался в полном составе. Новый план заключался в том, чтобы оставить как можно меньше следов своего присутствия – тогда противник не сумеет установить, какова была численность красных войск и куда они направились.

В ответ на просьбу Юн перевести ее в агитбригаду Мэйши пообещала подумать.