Потерянные в Великом походе

И все же я опять понял притчу неверно. Я черпал из нее только то, что меня устраивало, при этом не улавливая ее общей сути. По правде говоря, лишь недавно я понял главный вывод из дедовской байки, хотя и нельзя сказать, что я этот вывод принял и согласился с ним. Удивительное дело, но мне помогла прозреть «культурная революция», бушевавшая в нашей великой стране последние десять лет. Я знаю, мои слова сейчас покажутся отчасти безответственными, и если бы наш великий Председатель был еще жив, я бы вряд ли решился вести себя столь смело, однако, с одной стороны, я ветеран, что дает мне определенные привилегии, а с другой стороны, старый калека. Возраст, увечье и заслуги перед партией и народом меня в какой-то мере защитят, и я уверен, что мои слова мягкой критики будут восприняты надлежащим образом. По большому счету кто я такой? Всего лишь дедушка, беспокоящийся за любимого внука и желающий ему только самого наилучшего.

После ареста «банды четырех»[8] нам стало известно, что в последние годы жизни Великого Вождя его окружали не самые надежные люди. Мы также знаем, что последняя жена Председателя, актрисулька-неудачница Цзян Цин, страдала манией величия. Ядовитая змея! Именно из-за ее влияния пострадали миллионы интеллигентов, учителей, врачей и ученых. Все это выяснилось лишь недавно, и в свете этих новостей басня о безногом теперь уже кажется предостережением: тех, кто может поднести государю настоящее сокровище, ждет наказание, а подхалимов, чей единственный талант – лесть, награда. Я знаю, что и это толкование притчи далеко от идеала. «Но как же государь Чжэн?» – спросишь меня ты. Он-то самостоятельно, без чьего-либо совета, принял решение отрубить старателю ногу. Я не знаю, что на это сказать, во всяком случае пока. Я все еще пытаюсь отыскать ответ на этот вопрос.

Ну а тем временем позволь мне поведать тебе еще одну историю, которая, в отличие от притчи, случилась на самом деле. Я расскажу о том, что со мной приключилось во время Великого похода. Ну и, само собой, речь пойдет и о Юн с Пином. В конце концов, ты обратился ко мне в первую очередь из-за них. Этот рассказ будет сильно отличаться от притчи про безногого калеку, а поскольку она правдива, в ней нет никакой морали. На самом деле эти две истории и вообще не стоит сравнивать.

2

Великий поход начался, по крайней мере для меня, с гибели моей первой жены Чо и нашего новорожденного сына Чжу Цзяо. После того, как он появился на свет, военное начальство дозволило нам отправиться на корабле на север, чтобы оставить ребенка у моей тещи с тестем. Само собой, никто не ожидал, что гоминьдановцы устроят налет на порт Жуйцзиня. Когда с неба посыпались бомбы, Чо с Чжу Цзяо были на лодке. Мне лишь остается утешать себя мыслью, что в момент гибели они спали и их смерть была безболезненной.

Я все еще очень тосковал по своей утрате, когда положение Красной армии в Жуйцзине стало отчаянным. Противник окружил город линией бетонных дотов, после чего принялся быстро наступать. Все наши попытки обойти врага с флангов привели к тому, что нам удалось выиграть пару дней. У нас не оставалось выбора. Надо было отходить, причем быстро. На склонах холмов вповалку лежали раненые. Многих можно было спасти, но они умерли, потому что медсестры не успели до них вовремя добраться. В результате командование отдало приказ о формировании «героических» подразделений. В них отбирали больных, раненых и пожилых. Им предстояло засесть в окопах, траншеях и на сторожевых вышках, где и держать оборону, покуда войска будут отступать через горы в западном направлении.

Когда мы шли вверх по склону холма, нам по дороге встретились бойцы как раз такого героического подразделения. Некоторые старались держаться молодцами и помахали нам, а другие, скрестив руки, смотрели мимо нас. Если б я потерял ногу не в Тецзиншани, а тут, я наверняка оказался бы среди них.

– Грядущие поколения нового Китая всегда будут помнить их жертву, – сказала Юн.

– А Чо они будут помнить? – спросил я. – А Чжу Цзяо?

В те годы я был еще наивен и не верил ни в идеалы коммунизма, ни в планы построения нового Китая. Я вступил в Красную армию, просто чтобы выжить. Так или иначе, мне было понятно, что горстка раненых не остановит гоминьдановцев, которые кинутся за нами в погоню, и это еще надо поглядеть, кто кого будет помнить. Впереди нас ждали бои и тяжелые потери.

Стоило Красной армии выступить из Жуйцзиня, как ударила зима. Снег шел густой, хлопьями, и к тому моменту, как мы добрались до реки Сянцзян, он доходил нам уже до щиколоток. Там нас и настигли гоминьдановские части. Они сосредоточились на другом берегу. Из-за ошибки немецкого советника, который предложил атаковать чанкайшистов в лоб, мы потеряли во время прорыва половину личного состава. Мы тащили на себе кучу скарба, начиная от швейных машинок и мебели до печатных станков, раций и сундуков серебром – одним словом, все то барахло, без которого не может ни одно правительство. Само собой, вражеская артиллерия и снайперы расстреливали нас как куропаток.