Потерянные в Великом походе

В его обязанности входило с самого утра наносить воду на весь день, и потому Грибочек схватил коромысло, повесив на оба конца по ведру. Вернувшись с колодца, он перелил воду из ведер во вместительный чугунный котел, сполоснул лицо и шею, после чего бросил горсть щепы в очаг и развел огонь. Из соседней комнаты донеслось шуршание одеял, а затем и торопливые шаги по каменному полу – это проснулись А-ма и Везучий Баран. Сколько себя Грибочек помнил, они спали вместе. Когда он был маленьким, деревенские мальчишки думали, что он тоже спит с ними, и потому глумились над ним. Только когда А-ма, пиная ногами по ребрам, принялась избивать Грибочка, валяющегося на земле, прямо посреди рыночной площади перед всем честным народом за то, что он украл горсть фиников, до деревенских наконец дошло истинное положение, которое он занимал в семье.

– Оденься сегодня понарядней, – донесся голос А-ма из соседней комнаты. – Вся деревня увидит тебя на пиру.

Везучий Баран отвел в сторону занавеску и медленно, как черепаха, вышел из спальни. Он улыбнулся Грибочку, когда тот протянул ему чашку с кипяченой водой.

– Крольчатина еще осталась? – спросил Везучий Баран.

– Само собой, – Грибочек показал на ломтики мяса, оставленные вялиться на подоконнике. – Но какой смысл есть сейчас, когда можно набить брюхо на пиру? Говорят, старейшины приказали зажарить целого барашка.

– Ладно, пару часиков поголодаю, – зевнул брат.

Показалась А-ма, державшая в руках синюю рубаху, отороченную золотистой лентой. Ее голову венчал убор, который она надевала на свадьбу.

– Нашла наконец, – провозгласила она. – Свадебный наряд твоего отца. Ты в нем будешь такой же красавчик, как и он. Может, еще и богачке какой приглянешься. Так и найдешь себе жену.

Везучий Баран повернулся к молочному брату, устремив на него умоляющий взгляд. Грибочек в ответ расплылся в улыбке от уха до уха. Случались моменты, когда он искренне радовался, что А-ма ему не мать. Кинув сушеный перец в миску кипяченой воды, он сдул пар, хлебнул и запрокинул голову. Его глаза тут же расширились, а заложенный нос задышал свободно. Погоняв воду во рту, он прополоскал горло и выплюнул ее.

– Иногда мне кажется, что в тебе больше крови лоло, чем даже во мне. Я так не могу. Ужасно жжется.

– Поначалу да, особенно первые несколько раз. Прям еле терпишь. – Грибочек принялся клонить голову набок, покуда не хрустнула шея. – Но если станешь так делать постоянно, потом без этого просто не сможешь жить. Толком проснуться уж точно не получится. Безмятежный Журавль говорит, что перчик годы бережет.

– Вот ему и надо было тебя растить, – сказала А-ма, застегивая сыну последнюю верхнюю пуговицу. – Всякий раз как видела отшельника, так ему и говорила. Только кто ж бабу-то слушать станет? Особенно вдовую.

Везучий Баран закатил глаза и улыбнулся Грибочку, который кивнул в ответ. Втайне ему всегда хотелось остаться с отшельником на вершине горы. Старик практически никогда не выходил из своей вонючей пещеры, напоминавшей птичье гнездо. Он, как и мальчик, не являлся лоло, и они оба были изгоями. Ходили даже слухи, что старый отшельник подумывает взять Грибочка в ученики. Мальчик часто навещал его, чтобы в очередной раз расспросить его о своих родителях и армии Мао. Однако отшельник никогда не говорил ничего конкретного и всегда просил перестать грезить о далеком будущем. Вместо этого старец советовал сосредоточиться на настоящем. Одним словом, городил бесполезную чушь, какую изрекал перед любым жителем деревни, обратившимся к нему за советом. Грибочек считал, что он для старика мало что значит, и очень удивился, когда отшельник попросил перед смертью повидаться с ним. На смертном одре Безмятежный Журавль напоминал сморщенное яблоко. Подманив Грибочка поближе, он прошептал ему на ухо четыре слова: «В этом нет надобности». Долгое время Грибочек пытался понять, что старец имел в виду. А-ма посоветовала мальчику не слишком зацикливаться на этом: «Последние слова полоумного старика не стоят и выеденного яйца». В тот вечер она приготовила Грибочку сытный ужин и пообещала, что утром ему станет лучше.

– Меня и подавно слушать не будут, – сказал Грибочек, хотя и знал, что А-ма его не услышит. Она уже вышла из дома и теперь махала рукой соседям, тем, кто жил далеко внизу, у края горы, селянам, у которых было больше земли, чем у нее, и тем, у кого было меньше, – всем, у кого есть дочери.

5