Поцелуй Спящего красавца

Бежать было очень неудобно, и когда я завернула за поворот, то мальчишки-провожатого уже не было видно. Не сдержавшись, я выругалась сквозь зубы, сунула фонарик под мышку и принялась стаскивать второй туфель, чтобы можно было хотя бы передвигаться нормально.

Бросив ненужную обувь в кусты, я поспешила вперёд, надеясь, что смогу добраться до Запфельбурга сама.

Дорога была одна, и я бежала по ней, не замечая, как острые камешки впиваются в пятки.

Только бы не опоздать… Только бы Брайер продержался, пока я его найду…

Лес вдруг расступился, и совсем рядом я увидела стены Запфельбурга. Теперь мне никто не был нужен, отсюда я прекрасно знала дорогу.

Я побежала вдоль стены, повесив Анькину сумочку через плечо, чтобы не потерять. Фонарик освещал кирпичные стены замка, шиповник вдоль дорожек аллеи… Колдовских роз не было, и я этому порадовалась — не надо ждать, пока заросли разойдутся.

Из темноты прямо на меня вылетел мальчишка-провожатый с вытаращенными от ужаса глазами и раскрытым ртом. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, когда паренёк врезался в меня с разбегу, но тут же услышала шёпот:

— Тише! Тише! Погасите вашу свечку!

Мальчишка схватил меня за юбку и потянул в кусты. Он трясся, как осиновый листок, и я машинально нажала на кнопку фонарика.

— Что случилось? — спросила я тоже шёпотом. — Где Брайер?

— Тише! — он вцепился в меня, как клещ, затаскивая подальше в заросли.

И как раз вовремя, потому что я услышала голоса. Кто-то стоял у замковой стены, прямо за выступом смотровой башни, и я четко разобрала, как произносят имя Брайера.

— Там слуги ведьмы… — шепнул мальчишка, приникнув ко мне и дрожа всем телом.

Я шикнула на него и замерла, прислушиваясь.

— …что вы наделали?! — услышала я мужской голос, полный ужаса. — Как вы могли?

— А почему ты обвиняешь нас? — напористо отозвался второй голос, тоже мужской. — Ты знал, чем всё закончится. И был согласен на это.

— Но я же думал, — залепетал первый, — что вы просто испугаете…

— Испугаем? — резко переспросил второй. — Не строй из себя невинную овечку. Ты догадывался обо всём с самого начала, и помогал нам. Ты тоже ненавидишь этого выскочку, и не притворяйся, что тебе его жалко. Так что спасибо, что заманил его в ловушку. Сейчас мы с Симиллой прикончим этого сладкого мальчугана — и дело с концом. Считай — спасли мир от преступного легкомыслия.

— Король накажет нас, — почти простонал первый голос.

— Не накажет, — возразил второй и хохотнул. — Мы с Симиллой обо всём позаботилась. Я лично подарил его высочеству брошку с фамильным гербом Эдвардинов, а на ней — самое сильное заклятие подчинения, которое только есть на свете.

— Пусть подчините принца, но у Этельреда королевский иммунитет к таким заклятиям. Он разоблачит вас!

— Не успеет, — раздался в ответ смешок. — Когда я преподносил брошь, то подкинул несколько драже, которые так любит наш король, в общее блюдо. Этельред съест — и Этельреда не станет. Знаешь, чёрная магия, и правда, очень сильная. Почему только её не преподавали нам в университете?

— Вы оба сошли с ума, — продолжал стонать первый. — Ты и она…

— Мы?! А что насчёт тебя, чистоплюй благородный? Ты замешан в этой истории по уши, и теперь не отвертишься. Выбирай, или ты с нами или против нас. Но если выберешь второе, вспомни о выскочке фон Розене и подумай, хочешь ли ты такой же участи. Идём, надо убираться отсюда, пока феи не слетелись. Зато потом я лично спляшу на могиле Шпинделя.

— Одумайся… — жалобно тянул первый голос. — Одумайтесь оба…

Голоса стали удаляться и затихли.

— Идёмте, сударыня, — мальчишка подёргал меня за юбку, но я продолжала стоять столбом, позабыв включить фонарик.

— Сударыня! Вы же хотели спасти моего хозяина!

Я встряхнула головой, прогоняя наваждение. Как странно…

— Вы будете спасть или нет?!

— Они у входа, мы не пройдем там, — я очнулась, вспомнив о главной цели.

— А мы и не пойдём в ворота. Для чего, позвольте спросить, собачий лаз? — мальчишка потянул меня за собой, и я послушно выбралась за ним из кустов, забыв стряхнуть прилипшие к щеке лепестки шиповника.

— А ты сам кто такой? — спросила я, когда паренёк подтащил меня к стене и раздвинул заросли полыни, которые закрывали небольшой квадратный ход, высотой сантиметров пятьдесят от земли.

— Личный паж господина фон Розена, — с гордостью объявил мальчишка. — А мой отец — придворный ткач. Лезьте за мной, — и он юркнул в ход, только мелькнули подошвы остроносых башмаков.

Я опустилась на колени и полезла в эту собачью дыру, очень надеясь, что не застряну. Фонарик пришлось взять в зубы, и он светил в стену, так что я могла ориентироваться только на пыхтенье мальчишки, который полз впереди.

Ход закончился неожиданно, и я зажмурилась, потому что в лицо ударил свет фонарей.

Фонари висели всюду — на завитках беседки, возле парадных дверей и на окнах. Стеклянные, разноцветные, они отбрасывали радужные пятна на каменные стены и мостовую.