Поцелуй Спящего красавца

— Брайер, — позвала я колдуна тихо и ласково. — Ты меня слышишь? Всё будет хорошо, я пришла, я здесь, я спасу тебя.

Он открыл глаза и посмотрел на меня таким взглядом, что я готова была унести его в свой мир на руках и переправить вплавь на собственной спине.

— Карабос убежала, — продолжала я, расстёгивая на колдуне рубашку, потому что стрелу он каким-то образом вытащил, и я хотела посмотреть рану.

Мелькнула безумная мысль, что Брайер сам справился с раной, и теперь всё самое плохое позади.

— Убежала?.. — повторил он, и голос его звучал как-то странно, издалека.

— Ага, — сказала я, развязывая его шейный платок. — Перцовка — лучшее средство против любой ведьмы. Даже не думала, что сумею им воспользоваться. А вот пришлось — и не сплоховала.

— Речь о какой-то ведьме? — вмешалась фея Канарейка.

— Карабос, — бросила я ей через плечо.

Наконец, мне удалось приподнять рубашку на груди Брайера, и я с радостью увидела, что никакой раны от арбалетной стрелы нет и в помине.

— Как же ты напугал меня, глупенький, — сказала я, целуя его в щёки и лоб. — И как же я зла на тебя, герой ты дубиновый!

Но он лежал, закрыв глаза, и роняя голову. Правда, дышал — но дыхание было тяжелым и прерывистым, а черты лица заострились и стали похожи на восковую маску.

— Брайер, ты как? — спросила я тревожно.

Раны нет, почему он не приходит в себя? Может, Крабасиха устроила что-то пострашнее?

Но в это время колдун зашевелился и открыл глаза, щурясь, как против света.

— Кто здесь? — спросил он слабо. — Моя прекрасная фея, как вы вовремя… и в то же время не вовремя… Какая жалость, что у меня темнеет в глазах, и я не могу вас рассмотреть… А ведь вы удивительно красивы… И как пахнет розами… Вы восхитительно пахните розами…

— Что за бред ты несёшь? — перепугалась я. — Брайер! Это же я! Ты меня не узнаёшь? Что она сделала с тобой?

— Отравила, — деловито подсказала Канарейка, присаживаясь рядом на корточки и поднимая правую руку Брайера. — Я вижу, тут валяется отравленный дан-мой, а у юноши — ранка на пальце. Вот тут, посмотрите, — она указала мне на кровавое пятнышко на подушечке безымянного пальца колдуна. — Юноша укололся, и боюсь, яд уже распространился по телу.

— Они украли мой чехол, — пожаловался Брайер, слепо шаря рукой и ощупывая мои плечо, щёку. — Я схватил варган, укололся… Карабасиха сказала, это — проклятье смерти… Ну вот, я же говорил, что это — розы, — он снял с моей щеки лепесток шиповника и поднёс его к губам. — Волшебный запах…

— Плохо дело, — сочувственно закивала Канарейка. — И доза яда такая огромная. Какой надо быть злюкой, чтобы ударить по такому красавчику столетней дозой. Жаль, но он умрёт.

— Что значит — столетняя доза? — мне показалось, что я сошла с ума, как говорила Анька.

— Такое количество яда рассосётся только через сто лет, — пояснила Канарейка. — Но где взять эти сто лет? Люди живут так мало, и старятся так быстро…

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Кто сейчас правит?

— Его величество король Этельред, — подсказал мальчишка с готовностью.

Этельред… который умер сто лет назад… был отравлен…

— Это невозможно… — еле выговорила я.

Потому что это и правда было невозможным. Это был Брайер, это был Запфельбург, но не те, что я знала. Это всё было сто лет назад… Я попала в Швабен столетней давности… В тот день, когда Брайер праздновал день рождения. Были гости, звучала музыка, все веселились и радовались, пока Карабос, Мертен и Тедерик не попытались убить именинника — Брайера Хагеботьера Розена фон Розена… Попытались, но не смогли, потому что появилась фея… И эта фея, оказывается — я…

— Конечно, невозможно, — подхватила Канарейка. — Люди — слабые существа. Жаль, что его не спасти. Такой красивый юноша… Умрёт во цвете лет.

— Не умрёт, — сказала я жёстко, наклонилась и поцеловала Брайера в губы — так, как мне хотелось поцеловать его с самого начала.

Ничего не боясь, позабыв обо всём, не прощаясь, не встречаясь, а просто так, будто у нас с ним было одно дыхание на двоих. Одна душа на двоих.

Его губы дрогнули под моими губами, и он сжал в кулаке прядь моих волос, словно боялся, что я исчезну.

Я целовала и целовала его, и никак не могла остановиться, пока совсем не задохнулась. Колдун потянулся за мной, но не смог подняться, и я обняла его покрепче.

— Я уже на небесах, наверное? Знал бы, отправился туда пораньше… — сказал он и слабо усмехнулся.

Он шутил даже перед смертью, этот невозможный человек.

— Всё хорошо, — сказала я, укачивая его, как маленького ребёнка. — Я пришла спасти тебя, и я тебя спасу. Понял?

— Я знал, что вы придёте, — голос его становился всё тише, а дыхание всё натужнее, но он говорил и держал прядь моих волос, не отпуская. — Только как бы мне хотелось, чтобы это я спас вас, а не наоборот…

— Хвастун, — сказала я, еле сдерживая слёзы.

— Но вы ведь теперь останетесь со мной? Навсегда, моя фея… Только вы и я…

Остаться с ним… У меня сердце перевернулось. Я бы осталась, Брайер, честно. Но если останусь, то ты проснёшься и не найдёшь свою фею…

Не найдёшь фею!