Повесть о Дросилле и Харикле

Феодор Продром

Беглецы Роданфа и Досикл во время пребывания на Родосе становятся пленниками пиратов.

Кратандр, пленный грек, повествует Роданфе и Досиклу о своих злоключениях.

В Роданфу влюбляется сатрап вождя пиратов Мистилла Гобрий. Он пытается овладеть Роданфой с помощью Досикла, которого считает братом Роданфы.

Тиран Бриакс требует от Мистилла возвращения захваченных городов. Получив отказ, Бриакс идет походом против Мистилла. Мистилл, видя свое поражение, кончает самоубийством.

Роданфа и Досикл — пленники Бриакса. Корабль, на котором находится Роданфа, потерпел крушение. Досикл горько ее оплакивает.

Бриакс, готовящийся принести в жертву Досикла и Кратандра, под влиянием божественных знаков отпускает их па волю.

Роданфа и Досикл встречаются в доме отца Кратандра на Кипре. Здесь их находят отцы.

Завершение приключений свадьбой героев.

Из сопоставления сходных эпизодов видно, что различия имеются и внутри их. Основное же своеобразие содержания «Дросиллы и Харикла» создает то действие, которое развертывается между сходными эпизодами.

Начать с того, что, отказываясь от искусственной версии встречи героев у Продрома (Роданфу, скрываемую от людских глаз, заточенную в башне, Досикл встречает идущей в баню), Евгениан знакомит их в более естественной обстановке — на веселом празднике Диониса. В отличие от Досикла, похищающего девушку внезапно, без ее ведома, Харикл совершает похищение с согласия Дросиллы, воспылавшей к нему ответным чувством. Совершенно самостоятельна в романе история второй пары влюбленных — Клеандра и Каллигоны.

Характерно, что из приключений второй продромовской пары — Кратандра и Хрисохрои, наиболее слабой части романа (ночное посещение Кратандром Хрисохрои, ее смерть от пущенного в Кратандра камня, суд над Кратандром — испытание огнем), Евгениан не использует ни одного эпизода. К Продрому не имеет отношения и история любви к Хариклу парфянской царицы, где поэт обращается непосредственно к Гелиодору. Целый ряд других эпизодов романа Феодора Продрома Евгениан также либо полностью игнорирует, либо сильно видоизменяет, устраняя детали, образы, не имеющие прямой связи с действием.

Общих с Продромом мест в первой половине романа несравненно больше, чем во второй; отход от традиции, таким образом, ощутим даже в самом ходе повествования, в пределах нашего романа. В последних же главах Никита Евгениан освобождается не только от влияния Продрома, но и от традиционных мотивов, образов, общих мест греческого романа. Лучшие сцены романа — приход Дросиллы в деревню, гостеприимство старой Мариллиды, любовь Каллидема, встреча героев, приезд купца, счастливый конец для Дросиллы и Харикла, — трагический для Клеандра и Каллигоны — все эти сцены оригинальны и не являются имитацией ни продромовского, ни какого-либо другого эллинистического или византийского романа.

В этой связи весьма показательна неудача, постигшая Левека: имея под рукой неполную рукопись романа, обрывающуюся на седьмой главе, ученый попытался восстановить, на основании сюжетных стандартов греческого романа, дальнейшее развитие событий. Реконструкция Левека находится в полном противоречии с подлинным содержанием произведения.

Однако главное, что отличает «Дросиллу и Харикла» от предшествующих романов, это не сюжет, а стиль произведения, его оригинальная поэтика, новая концепция романа.

Судить о достоинствах и недостатках «Повести» можно лишь учитывая все своеобразие ее поэтики, исходя из принципов, по которым строится ее сюжетная и образная структура.

«Повесть о Дросилле и Харикле» — произведение ярко выраженного лирического характера. Это — развитие тенденции, наметившееся в прозаическом романе Евматия: упрощение романа в части приключений, углубление в описании любовных взаимоотношений и переживаний. У Евгениана этот лирический пафос облачен уже в более соответствующую, воспринятую у Продрома, поэтическую форму.