Повесть о двух городах

"It is a tone of fervent admiration, true homage, and deep love, Doctor Manette!" he said deferentially.	- Я говорю о ней с глубочайшим уважением, с благоговением, с безграничной, восторженной любовью, доктор Манетт.
There was another blank silence before her father rejoined:	Отец ответил не сразу - с минуту длилось молчание.
"I believe it.	- Я верю вам, - вымолвил он.
I do you justice; I believe it."	- Не буду скрывать, я вам верю.
His constraint was so manifest, and it was so manifest, too, that it originated in an unwillingness to approach the subject, that Charles Darnay hesitated.	Он сказал это через силу, и так очевидно было его нежелание продолжать разговор, что Чарльз Дарней заколебался.
"Shall I go on, sir?"	- Вы разрешаете мне продолжать, сэр?
Another blank.	Опять молчание.
"Yes, go on."	- Хорошо, продолжайте.
"You anticipate what I would say, though you cannot know how earnestly I say it, how earnestly I feel it, without knowing my secret heart, and the hopes and fears and anxieties with which it has long been laden.	- Вы, конечно, понимаете, о чем я хочу говорить, но если бы вы позволили мне открыть вам все, что я передумал и перечувствовал, мои опасения, страхи и надежды, все, что так долго заставляло меня скрывать мое чувство, вы бы поняли, насколько это для меня серьезно.
Dear Doctor Manette, I love your daughter fondly, dearly, disinterestedly, devotedly.	Дорогой доктор Манетт, я люблю вашу дочь, глубоко, самозабвенно, самой преданной беззаветной любовью.
If ever there were love in the world, I love her.	И это на всю жизнь, это настоящая любовь, какая, может быть, даже не всем выпадает на долю.
You have loved yourself; let your old love speak for me!"	Вы, доктор Манетт, вы сами любили... Пусть ваше прежнее чувство подскажет вам...
The Doctor sat with his face turned away, and his eyes bent on the ground. At the last words, he stretched out his hand again, hurriedly, and cried:	Доктор сидел отвернувшись, опустив глаза, но тут, словно пытаясь удержать Дарнея, он опять поднял руку:
"Not that, sir!	- Нет, нет, сэр, только не это! - вскричал он.
Let that be!	- Не надо!
I adjure you, do not recall that!"	Умоляю вас. Ни слова больше!
His cry was so like a cry of actual pain, that it rang in Charles Darnay's ears long after he had ceased.	Это был такой душераздирающий крик, что, даже когда доктор уже смолк, Дарнею все еще казалось, что он слышит этот вопль, полный нестерпимой муки.
He motioned with the hand he had extended, and it seemed to be an appeal to Darnay to pause.	А вытянутая рука, повисшая в воздухе, судорожно вздрагивала, словно умоляя его молчать.
The latter so received it, and remained silent.	И Дарней, не смея проронить ни слова, молчал.
"I ask your pardon," said the Doctor, in a subdued tone, after some moments.	- Простите меня, - тихо вымолвил доктор после длительного молчания.
"I do not doubt your loving Lucie; you may be satisfied of it."	- Я понимаю вас, я не сомневаюсь, что вы любите Люси. Я верю вам.