Повесть о двух городах

Less than two pipes.	Двух трубок не выкурил!
Word of honour!"	Правду вам говорю!
As the grinning little man held out the pipe he was smoking, to explain how he timed the executioner, Carton was so sensible of a rising desire to strike the life out of him, that he turned away.	Человечек, ухмыляясь, тыкал в Картона своей трубкой, поясняя, как он ведет счет, сколько голов можно отрубить и за какое время, а Картону, глядя на него, так хотелось свернуть ему шею, что он поспешил отойти.
"But you are not English," said the wood-sawyer, "though you wear English dress?"	- А вы разве англичанин, что ходите в английском платье? - окликнул его пильщик.
"Yes," said Carton, pausing again, and answering over his shoulder.	- Англичанин, - отвечал Картон, оборачиваясь и замедляя шаг.
"You speak like a Frenchman."	- А говорите как француз.
"I am an old student here."	- Я здесь учился, когда еще студентом был.
"Aha, a perfect Frenchman!	- Ага! Совсем как настоящий француз!
Good night, Englishman."	Доброй ночи, англичанин.
"Good night, citizen."	- Доброй ночи, гражданин.
"But go and see that droll dog," the little man persisted, calling after him. "And take a pipe with you!"	- А вы сходите непременно поглядеть на нашего брадобрея, - крикнул ему вдогонку пильщик, - да не забудьте взять с собой трубку!
Sydney had not gone far out of sight, when he stopped in the middle of the street under a glimmering lamp, and wrote with his pencil on a scrap of paper.	Скрывшись из глаз пильщика, Сидни прошел несколько шагов, остановился у фонаря посреди улицы и, вынув карандаш, написал что-то на клочке бумаги.
Then, traversing with the decided step of one who remembered the way well, several dark and dirty streets-much dirtier than usual, for the best public thoroughfares remained uncleansed in those times of terror-he stopped at a chemist's shop, which the owner was closing with his own hands.	Потом решительным шагом, как человек, хорошо знающий дорогу, быстро зашагал по грязным неосвещенным улицам, которые были теперь еще грязнее, чем раньше, потому что в страшные дни террора даже самые бойкие и людные улицы совсем не убирались. В темном кривом переулке, круто поднимающемся в гору, он остановился у лавки аптекаря.
A small, dim, crooked shop, kept in a tortuous, up-hill thoroughfare, by a small, dim, crooked man.	Это была темная невзрачная лавчонка, не внушающая доверия, и хозяин ее, маленький невзрачный человек, тоже не внушающий доверия, уже собирался запирать на ночь.
Giving this citizen, too, good night, as he confronted him at his counter, he laid the scrap of paper before him.	Картон подождал, пока он вернулся к прилавку, вежливо поздоровался и положил перед ним клочок бумаги.
"Whew!" the chemist whistled softly, as he read it.	- Фью! - тихонько свистнул аптекарь, прочитав бумажку.
"Hi! hi! hi!" Sydney Carton took no heed, and the chemist said: "For you, citizen?"	Сидни молчал. - Это для вас, гражданин? -спросил аптекарь.
"For me."	- Да, для меня.
"You will be careful to keep them separate, citizen?	- Держите их в отдельности, эти порошки, гражданин.