Повесть о двух городах

Perfectly calm and steady, he sometimes repeated them to himself as he walked; but, he heard them always.	С чувством глубокого спокойствия и решимости он шел и время от времени повторял их про себя, и они не переставая звучали в его ушах.
The night wore out, and, as he stood upon the bridge listening to the water as it splashed the river-walls of the Island of Paris, where the picturesque confusion of houses and cathedral shone bright in the light of the moon, the day came coldly, looking like a dead face out of the sky.	Ночь еще лежала над городом, когда он остановился на мосту, прислушиваясь к плеску воды о каменные берега острова в сердце Парижа[62], где сейчас, залитые лунным светом, выступали башни собора и сомкнувшиеся вокруг него величественные здания.
Then, the night, with the moon and the stars, turned pale and died, and for a little while it seemed as if Creation were delivered over to Death's dominion.	Но вот в предрассветной мгле, серый, как лик мертвеца, забрезжил холодный день; ночь отступила, луна и звезды побледнели и погасли, и казалось, на какой-то миг над всей вселенной воцарилась смерть.
But, the glorious sun, rising, seemed to strike those words, that burden of the night, straight and warm to his heart in its long bright rays.	И вдруг взошло солнце, и, брызнув ослепительным светом, протянуло свои длинные огненные лучи как будто к самому сердцу Картона, и засияло в нем этими словами, которые он носил в себе всю ночь.
And looking along them, with reverently shaded eyes, a bridge of light appeared to span the air between him and the sun, while the river sparkled under it.	И, прикрыв глаза ладонью, он посмотрел на эти лучи и увидел точно огненный мост, протянувшийся к нему от солнца, а под ним сверкающую реку.
The strong tide, so swift, so deep, and certain, was like a congenial friend, in the morning stillness. He walked by the stream, far from the houses, and in the light and warmth of the sun fell asleep on the bank.	В быстром течении реки, бегущей в этой недвижной тишине раннего утра таким стремительным, глубоким, сильным, неудержимым потоком, Сидни почувствовал что-то дружественное, близкое; он пошел берегом, удаляясь от домов, и когда город остался далеко позади, лег под откосом на пригретой солнцем земле и заснул.
When he awoke and was afoot again, he lingered there yet a little longer, watching an eddy that turned and turned purposeless, until the stream absorbed it, and carried it on to the sea.-"Like me."	Проснувшись, он еще посидел на берегу, глядя на быстро бегущую воду, на отбившуюся от течения струйку, которая кружила, кружила бесцельно на одном месте, пока, наконец, поток не подхватил ее и не понес к морю. - Вот так и меня.
A trading-boat, with a sail of the softened colour of a dead leaf, then glided into his view, floated by him, and died away. As its silent track in the water disappeared, the prayer that had broken up out of his heart for a merciful consideration of all his poor blindnesses and errors, ended in the words,	Вдали показалось парусное торговое судно; парус был чуть желтоватый, цвета поблекших листьев; судно медленно прошло мимо и скрылось из глаз; когда след его исчез на воде, в душе Картона страстной молитвой, молитвой о милосердии и снисхождении к его жалкой слепоте и порокам снова зазвучали слова:
"I am the resurrection and the life."	"Я есмь воскресение и жизнь".
Mr. Lorry was already out when he got back, and it was easy to surmise where the good old man was gone.	Мистер Лорри уже ушел, когда он вернулся, и нетрудно было догадаться, куда он ушел.
Sydney Carton drank nothing but a little coffee, ate some bread, and, having washed and changed to refresh himself, went out to the place of trial.	Сидни выпил чашку кофе с хлебом, умылся, переоделся и отправился в суд.