Повседневность дагестанской женщины. Кавказская война и социокультурные перемены XIX века

Поскольку Даниель-бек был лоялен к русским, он мог передать сведения князю Барятинскому. На это указывает и письмо князя Меликова к генералу Филинсону, где говорилось о том, что раскаявшийся в измене Даниель-бек в январе 1858 года вступил с ним в переговоры. По мнению князя Меликова, искренность его раскаяния и неутомимая деятельность в пользу русских способствовали ускорению умиротворения Дагестана и удержанию большинства качагов, составляющих лучшее войско Шамиля, от следования за ним на Гуниб[243].

Тем не менее вызывает сомнение, что к этому каким-то образом была причастна дочь Даниель-бека Каримат. Конечно же, недоверие, которое имело место по отношению к ее отцу, автоматически отражалось и на ней. В повседневной семейной жизни она постоянно ощущала подозрительное отношение домочадцев.

Начальник Главного штаба Кавказской армии Д. А. Милютин писал А. Руновскому, что им получено письмо от Даниель-бека, где тот выражал опасения за будущее своей дочери в семействе Шамиля[244]. Он также просил пристава оказать свое влияние для устранения всех неприятностей, которых Каримат опасалась «по приезде ее с мужем в Калугу».

Отношение к ней А. Руновского действительно было хорошим, о чем можно судить из ее писем отцу, где она, отмечая симпатии к ней Руновского, просила написать приставу «хорошее письмо»[245]. Безусловно, Каримат не могла написать в письме всего того, что ее волновало и огорчало, но все ею недосказанное можно было прочитать между строк. Смиряясь со своей участью, живя и тоскуя по своим родным, Каримат могла лишь этими письмами облегчить хоть на время свое физическое и моральное состояние.

Доверительные отношения с А. Руновским давали ей возможность вести переписку с родными, не боясь огласки. Учитывая обстоятельства нахождения семейства Шамиля в Калуге, можно предположить, что письма, попав в руки чиновников, не доходили до своих адресатов. Такая участь постигла и послания Каримат к родным. Лишь спустя много лет в 1910 году эти письма были опубликованы в «Историческом вестнике». После того как они стали доступны широкой общественности, они вызвали пристальный интерес.

По всей видимости, отношения между Руновским и Каримат были не по душе властям. Так, в письме военного министра к главнокомандующему Кавказской армией отмечалось, что подобное поведение непозволительно с точки зрения азиатских обычаев[246]. Особо подчеркивалось в письме, что это не может способствовать воссоединению Каримат с мужем, к чему правительство приложило немало усилий[247].

Что касается имперской власти и военного министерства, то они умело лавировали между невесткой имама, которой «искренно сочувствовали»[248], и Шамилем, опасаясь причинить ему неприятность вмешательством в его семейные дела[249].

Небольшой след в политической жизни той эпохи оставили и жены имама Шамиля. Несмотря на то что они находились рядом со своим влиятельным мужем и обладали определенными привилегиями, они не могли оказать существенного влияния на ход политических событий. Да и сам имам Шамиль этого не допустил бы. Тем не менее отдельные эпизоды из их жизни и самые общие оценки их деятельности характеризуют их как неординарных личностей.

По имеющимся сведениям, в повседневной жизни, нередко используя интриги, женщины пытались упрочить свое положение в доме имама. По сведениям многих авторов, старшая жена Заидат, дочь воспитателя Шамиля, Джемаль-Эддина Казикумухского, отличалась деспотичным характером и нередко создавала почву для конфликтов[250]. Свой характер Заидат проявляла и будучи в Калуге, куда в 1859 году она прибыла вместе с Шуанет и другими членами семьи.

По мнению М. Н. Чичаговой, Заидат при каждом удобном случае своим смелым и самоуверенным тоном высказывала, что пользуется в семье правами распорядительницы[251]. Стараясь подчеркнуть свое особое положение в семье, Заидат нередко вступала в конфликты с другими женами имама.

По мнению М. Н. Чичаговой, Шамиль все же выделял любимую жену Шуайнат (Анна Улуханова)[252]. Ей единственной Шамиль давал право посещать его военную резиденцию, чего не дозволялось другим женам. Шуайнат разделила с имамом все тяготы длительной войны и калужскую ссылку, до последних его дней находилась рядом с ним.

Повседневность матерей в обстановке военного времени. Влияние биосоциального фактора детности на содержание военной повседневности женщин Дагестана

Учитывая, что Кавказская война была очень долгой, то экстремальность неизбежно превращалась в обыденность. По мнению исследователей, в стрессовой ситуации важнейшим фактором являлась поведенческая стратегия людей. Е. С. Сенявская утверждала, что война существенным образом сказывалась на сознании и поведении людей[253]. Стратегия поведения человека зависела от конкретной ситуации, где определяющим являлось человеческое совладение[254].