Поздняя греческая проза

II. 1. Чтобы убийство не было обнаружено дворцовой стражей, Заговорщики, покончив с Комодом (об этом рассказано выше), завязали труп в какое-то покрывало, а двое преданных им рабов вынесли его из спального покоя, сделав вид, что выносят какую-то утварь. Носильщики шли через самую гущу стражников; правда, одни спали после выпитого вина, еще бодрствующих клонило ко сну, и они, опираясь на копья, клевали носом, а третьим было безразлично, что именно выносят из спальни. Так под покровом ночи тело императора было тайно доставлено за ворота дворца, погружено на повозку и перевезено в аристион[577]. Лет, Эклект и Марция стали совещаться о дальнейших действиях, и было постановлено объявить, что император скоропостижно скончался от удара. Объяснение это, по их мнению, должно было показаться правдоподобным, так как неслыханное чревоугодие Комода давно было общеизвестно. Затем заговорщики решили найти пожилого и рассудительного преемника власти, чтобы и самим избегнуть опасности, и всем дать отдых от жестокой и безудержной тирании. Взвесив все, они сочли, что наиболее подходящий — Перти-накс. Он был родом из Италии, не раз отличался на военном и государственном поприще, воздвиг множество трофеев в честь своих побед над германцами и живущими на востоке варварами и, среди близких императору Марку лиц, единственный был пощажен Комодом, который не предал казни этого наиболее заслуженного из сподвижников и военачальников Марка — то ли потому, что у него не поднялась рука на почтенного старца, то ли по причине его бедности. Ведь заслугой Пертинакса было и то, что, занимая самые высокие должности, он обладал ничтожным, сравнительно с другими, имуществом. Глубокой ночью, когда все спало, к этому Пертинаксу, в сопровождении еще нескольких Заговорщиков, отправляются Лет и Эклект. Так как ворота его дома оказались запертыми, они будят привратника. Тот, открыв и увидев перед собой вооруженных людей и префекта претория (привратник узнал Лета), в ужасе сообщает об их приходе хозяину. Пертинакс приказывает ввести пришедшего, добавив, что пробил наконец роковой час, которого он давно ожидает. Говорят, что он проявил удивительное хладнокровие и даже не поднялся с постели, а оставался в прежнем положении, хотя полагал, что ему угрожает смерть, и, не изменившись в лице, обратился со следующими словами к вошедшему в сопровождении Эклекта Лету: — Уже много ночей я ждал такого конца и удивлялся, почему Комод медлит: ведь я единственный из друзей его отца, который оставался в живых. Чего вы колеблетесь? Исполните приказ и избавьте меня от тягостного ожидания и постоянного страха! — Лет отвечает: — Пертинакс, не говори слов, недостойных тебя и прожитой тобой жизни. Мы пришли не ради твоей погибели, а чтобы спасти себя и римскую державу. Тиран За все заплатил сполна и ныне мертв; ему самому пришлось претерпеть то, что он готовил нам. Мы здесь, чтобы вверить тебе императорскую власть, ибо ты в сенате самый почтенный вследствие жизненной мудрости, великих заслуг и старческих седин, а кроме того, тебя любит и почитает народ. Поэтому мы уверены, что он обрадуется нашему выбору, а мы благодаря этому выбору обретем спасение. — Пертинакс ответил: — Не глумитесь над стариком и не думайте, что я так малодушен. Меня вовсе не нужно обманывать, чтобы убить. — Если не веришь, — возразил Эклект, — прочитай вот эти таблички (ты, надеюсь, узнаешь почерк Комода — ведь тебе он хорошо знаком), и ты поймешь, что мы избегли страшной опасности и не обманываем тебя, а говорим чистую правду. — Тогда Пертинакс пробегает глазами написанное и, поверив Лету и Эклекту, которые и раньше были его друзьями, и узнав о содеянном, дает согласие.