Поздняя греческая проза

4. Когда стало известно содержание речи Пертинакса в сенате и его послание к народу, все ликовали, надеясь, что обрели скорее почтенного и мудрого наставника и отца, чем императора, ибо, стремясь установить порядок, он запретил воинам применять насилие против граждан, иметь при себе секиры и наносить удары прохожим, одним словом, пытался установить повсюду спокойствие и благопристойность; во время выходов и в судах Пертинакс проявил кротость и мягкость нрава. Стремлением подражать императору Марку он радовал пожилых своих подданных, напоминая им о его правлении; остальных же новый император без труда расположил к себе, когда жестокости и произвол тирании сменила размеренная, не омраченная заботами жизнь. Слух о его мягкости достиг всех подвластных и союзных Риму народов, всех воинских лагерей и подвигнул их всех прославлять Пертинакса, как бога. Варвары, которые раньше пытались сбросить с себя ярмо и восставали, добровольно подчинялись ему в страхе перед памятной им по прежним походом доблестью Пертинакса и в уверенности, что император незаслуженно не нанесет никому обиды, но, воздавая всем по заслугам, чужд как недостойного лицеприятия, так и проявлений жестокого насилия. Отовсюду стекались посольства, ибо весь мир разделял радость римлян по поводу правления Пертинакса. Все ценили мягкость и умеренность императорской власти как в общественных, так и в частных делах. Одна только преторианская гвардия была недовольна всем, что одобряли в новом императоре остальные. Ведь теперь преторианцам не разрешалось грабить и бесчинствовать; они были введены в границы умеренности и порядка и видели поэтому в мягкости и кротости правления оскорбление своего достоинства и попрание своих неограниченных прав, с которым не могли примириться. Постепенно преторианцы начали проявлять строптивость и перестали выполнять приказания Пертинакса. Не прошло еще двух месяцев со дня его прихода к власти — а за это время император сделал много мудрого и полезного и сумел внушить своим подданным добрые надежды, — как враждебная судьба безжалостно все это опрокинула и не позволила свершиться его замечательным начинаниям, необходимым для общего блага. Ведь, став императором, Пертинакс сразу же предоставил гражданам право забрать в свои руки столько невозделанной земли и в самой Италии, и за ее пределами, сколько каждый пожелает и сможет, даже если она императорская собственность, и всем, кто действительно обрабатывает эту землю, позволил считать ее своей. Кроме того, он на десять лет полностью освободил этих людей от налогов и навечно утвердил их в правах. Пертинакс также запретил называть императорскую собственность принадлежащей лично ему, ссылаясь на то, что это не частное владение императора, а общее достояние всего римского государства. Восстановив старый свободный порядок, он отменил пошлины, которые в период тирании для обогащения императорской казны взимались на берегах рек, в гаванях и на дорогах. Пертинакс, как это следует из его образа мыслей, предполагал еще дальше пойти по этому пути, когда изгнал из Рима доносчиков, отдав приказ преследовать их всюду, чтобы освободить граждан от угроз разнузданного коварства и опасности ложных обвинений. Сенат и граждане обрели надежду на спокойную и счастливую жизнь. Император был таким поборником непритязательности и гражданского равенства, что не разрешил своему сыну, уже юноше, переселиться из отцовского дома во дворец, но заставил посещать обычную школу и гимнасий и делать это наравне с другими, не проявляя надменности и чуждаясь роскоши.