Поздняя греческая проза

6. Когда об убийстве императора стало известно народу, печаль и ужас объяли всех. Люди метались по улицам как безумные, не зная, куда бежать, разыскивали убийц, но не могли найти и покарать их. Особенно опечален был сенат, видевший в случившемся общественное бедствие, так как лишился в лице Пертинакса доброго отца и надежного защитника. Возникали также опасения, что возродится тирания, так как преторианцы, по-видимому, стремились к этому. На следующий и на третий день после убийства народ в страхе попрятался по домам, а люди видные удалились в свои самые отдаленные поместья, чтобы не пострадать от руки того, кто придет к власти. Преторианцы же, убедившись в том, что народ успокоился и никто не отваживается мстить За пролитую ими кровь, продолжали оставаться за закрытыми воротами лагеря, но заставили подняться на стену воинов, обладавших зычным голосом, и объявить, что императорская власть продается и преторианцы обещают отдать ее и силой оружия водворить в императорском дворце того, кто предложит больше денег. Когда это стало известно в Риме, наиболее почтенные и влиятельные сенаторы, а также люди высокородные и богатые, в малом числе еще оставшиеся в живых после преследований Комода, не пожелали приблизиться к преторианскому лагерю, чтобы постыдным образом за деньги купить трон. Но вот некий Юлиан, бывший однажды консулом и слывший человеком богатым, поздним вечером, за трапезой, во время опьянения и разгула (он был известен своим беспутным образом жизни) услышал о решении преторианцев; его жена, дочь и толпа параситов уговаривают его немедля встать из-за стола, отправиться к лагерю преторианцев и узнать, что там происходит. Всю дорогу они настаивают, чтобы он овладел троном; денег у него не счесть, и любого соперника он может победить щедростью подарков. Приблизившись к лагерю, Юлиан стал кричать, что даст, сколько они потребуют — у него кучи денег и сокровищницы доверху набиты золотом и серебром. В это же самое время, чтобы купить себе императорскую власть, сюда, к преторианским укреплениям, пришел и Сульпициан, отец жены Пертинакса, тоже бывший прежде консулом и префектом города Рима. Но воины не открыли ему ворота из опасения, что, как свойственник Пертинакса, он идет на хитрость, чтобы отомстить за его убийство. Юлиану, напротив того, спустив со стены лестницу, помогли подняться на укрепление: открыть ворота преторианцы не хотели, пока не узнают, велика ли сумма, которую он собирается уплатить. Оказавшись в лагере, Юлиан посулил восстановить память Комода, его статуи, уничтоженные сенатом, и все те преимущества, которыми преторианцы пользовались при нем, а каждому в отдельности обещал дать столько денег, сколько им и не снилось, причем произвести расплату немедленно, послав За своей казной. Поверив этим словам и обрадовавшись посулам, преторианцы провозглашают Юлиана императором и настаивают, чтобы к его личному и родовому имени было присоединено еще имя Комод. Затем они поднимают воинские значки[578], снова прикрепляют к ним изображение Комода и готовятся сопровождать Юлиана во дворец. Когда новый император, еще находясь в лагере, совершил полагающиеся в таких случаях жертвоприношения, воины двинулись, окружив его в количестве, значительно превышающем обычную свиту императора. Ведь он, человек с дурной славой, купил трон за деньги, действуя насильственно и вразрез с волей народа, и потому, естественно, страшился противодействия с его стороны. В полном вооружении, построившись фалангой, чтобы, если придется, тотчас вступить в бой, преторианцы заключили в центр своего императора, подняли над его головой щиты и копья, на тот случай, если кто-нибудь бросит в него камень из окна, и проводили до дворца. Народ не решился на враждебные действия, но воздержался также и от обычных приветственных возгласов; стоя поодаль, люди возмущались и поносили Юлиана За то, что он купил императорский трон. Тогда впервые пошатнулись нравы преторианцев: они стали ненасытно и постыдно корыстолюбивы и потеряли всякое уважение к начальствующим. То обстоятельство, что никто не отомстил им за совершение злодейского убийства и никто не препятствовал постыдной и открытой торговле императорским престолом, стало причиной дальнейшего неповиновения и распущенности; корыстолюбие и презрение к власти дошли до того, что преторианцы перестали останавливаться, даже перед кровопролитием.

7. Юлиан между тем предавался наслаждениям и пьянству; не проявляя интереса к государственным делам, он роскошествовал и погрязал в пороках. Вскоре выяснилось, что он обманул преторианцев и не в состоянии выполнить своих обещаний: ведь Юлиан в действительности не обладал богатствами, какими хвастал, не располагал он также государственными средствами, так как казна была опустошена непомерной расточительностью Комода. Воины, обманувшись в своих надеждах, начали роптать, а народ, почувствовав их настроение, стал относиться к императору презрительно — осыпал бранью при выходах и издевался над его постыдными и сомнительными наслаждениями.