Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 1

Они шли по садовой дорожке навстречу друг другу, президент юной земли Советов и ученый земли, всматриваясь издали друг в друга и сдерживая сложнейшее душевное волнение, сопровождающее редкие встречи личностей исключительных. Сады цвели в таком, казалось, восторге, как никогда. Пели птицы, прославляя весну, и девушки-опылительницы перекликались с птицами на своих высоких лестницах среди благоухающих ветвей, помогая цветам совершать сокровенные свои деяния по разумной воле человека-творца.

Говорят эти исключительные личности о «высокой эстетике» – о миллионах деревьев, выращенных по всей стране. «Я представляю, как расцветут лучшие качества нашего народа при нашем воспитании, как смягчатся нравы, облагородятся характеры», – говорит Председатель ВЦИКа. «Грандиознейшая картина!» – вторит ему зачарованно Мичурин. Оба проводят ночь в разговоре на берегу как будто спящей реки. И Довженко, опьяненный этой будущей красотой, рисует картину реализованной мичуринской мечты:

Природа прекрасна. Она не знает безвкусицы ни в сочетании цветов, ни форм. Нет в ней ни места, ни времени, когда бы земля не гармонировала с небом или вода с землей. Нет некрасивого дерева и цветов некрасивых: нет и не будет. И, как бы ни царила в природе анархия случайностей, как бы ни была она инертна и неподатлива к усилиям человека, она всегда будет дорога ему. A степень любования извечной ее красотой всегда будет отличать натуры талантливые, возвышенные, как благодарность человеческой души за обилие даров при счастливом рождении.

И сколько будет стоять мир, даже когда человеческий гений познает и подчинит себе все ее тайны, и тогда не станет она менее прекрасной, и никогда не иссякнет поток благородной радости от созерцания и овладевания ею. Наоборот, поток будет глубже, шире и чище. Какие рощи, заросли, дремучие леса, что может сравниться в красоте с цветущим, возделанным рукой человека садом?!

Природа – прекрасное полотно, вечно открытое для человека-художника, постоянно «овладевающего ею». Эта страсть к овладению смещает модальность картин, проплывающих в воображении Довженко, так что будущее оказывается уже реализованным. Сад Мичурина, по аллеям которого, как по буколическому раю, идут два праведника-мечтателя, – это осуществленная идиллия наступившего счастья, которую называли «бесконфликтной» и которой была исполнена эпоха позднего сталинизма. Природа не знает конфликтов – даже борьба в ней предопределена и разумна. Природа прекрасна и обречена на красоту, а вторжение человека сделает ее и вовсе совершенной, наполнит разумом. Мичурин объяснял своему гостю, что «природа, так же как и общество, пребывает, к сожалению, пока в очень черновом чертеже». Но если этот черновик столь прекрасен, каким же будет законченный продукт? А в том, что он прекрасен, сомнений у зрителя нет. Невероятной красоты завораживающие панорамы мичуринского сада призваны перебросить мост от природы к преобразующему ее человеку: