Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

В Государственной думе первого созыва наиболее полно проявило себя федералистское мышление; впервые в российской истории (следующий такой момент настал лишь весной 1917 года) у национальных меньшинств появилась уверенность в том, что они могут деятельно участвовать в переустройстве империи. Однако царский кабинет счел состав Думы чересчур радикальным, и власти сделали все, чтобы свести на нет реформаторские усилия выборных представителей. Тем не менее за два месяца существования Думе удалось стать пространством напряженных дискуссий о культурной автономии, децентрализации, федерализме, и было бы странно, если бы в это время, когда зарождалось большинство российских массовых политических партий, еврейские партии не попытались бы создать свой форум для обсуждения новой политической системы. Естественно, они отчасти повторяли национальные требования других групп: в те годы все партии внимательно изучали программы друг друга. Когда в ноябре 1906 года сионисты собрались в Гельсингфорсе, чтобы выработать единую позицию на выборах во Вторую думу и сформулировать требования к правительству, ведущие финские и шведские газеты пристально следили за ходом «еврейских споров» о правах наций в Российской империи[301]. В те годы восстановление автономии составляло суть финской политики, и еврейские национальные «притязания» не представляли опасности для финнов. Таким образом, есть все основания утверждать, что требование юридически признать евреев нацией, равной другим нациям, предоставить им права и автономию органично вписывалось в общее стремление национальных меньшинств к децентрализации.

Рождение еврейской автономистской политики

Нарастающее политическое давление на российское правительство вылилось в революцию 1905 года. К этому времени в еврейской среде оформилась заявившая о себе на фоне общего подъема предреволюционных лет единая либеральная оппозиция, идеологически близкая русскому освободительному движению. По словам Алексея Пешехонова, одного из основателей Союза освобождения, либеральные организации объединяли не классы, но разных людей, и «не во имя классовых интересов, но ради призвания интеллигенции помочь нашему угнетенному народу»[302].

В марте 1905 года в Вильне состоялся первый учредительный съезд Союза для достижения полноправия еврейского народа в России (другое название — Общество полноправия еврейского народа в России, в разговорной речи — достиженцы)[303]. За свою короткую историю эта политическая организация, объединившая либеральные и умеренно-социалистические партии, смогла организовать участие евреев в первых думских выборах и начать широкомасштабную дискуссию о том, что именно российское еврейство должно требовать от государства. Судьба Первой думы полностью находилась в руках царя; он в любой момент мог ее распустить, но право голоса на первых российских выборах предоставлялось довольно широко, хотя и с некоторыми существенными исключениями[304]. Многоступенчатую сословно-куриальную систему создали на основе системы выборов в земствах; вдобавок к этому рабочие выбирали уполномоченных «от предприятий». Представители, получившие большинство голосов на первой ступени, затем собирались на избирательные съезды, чтобы из своей среды направить депутатов в Думу. Первая дума просуществовала недолго, однако возможность создать политические организации и участвовать в выборах наравне с другими подданными империи, несомненно, пробудила политическое самосознание российских евреев и укрепила их решимость бороться за национальные права.

Союз для достижения полноправия не только помог создать еврейское представительство в Думе, но и был первым многопартийным объединением, отстаивавшим еврейские индивидуальные и коллективные права, а также первой попыткой еврейских политических активистов применить автономистские и федералистские идеи, уже бытовавшие в других национальных движениях. Создатели Союза полагали, что он поможет преодолеть крайнюю, по их мнению, разобщенность российского еврейства. Независимо от того, насколько были единодушны в своих требованиях национальных прав другие народы, большинство членов Союза и его центрального комитета считали, что только евреи неспособны договориться друг с другом.