Правда о Робинзоне и Пятнице

Бэзил Рингроз: 25 декабря. В 10 часов мы послали одну из шлюпок искать лучшее место для стоянки кораблей. Пока мы приближались, два острова казались скоплением скал. Расположенные к северу представлялись самыми высокими, хотя мы и не могли видеть их вершины из-за густых облаков. Во многих местах скалы так круты, что кажутся почти отвесными.

То был день Рождества, рано утром мы выпустили три залпа, чтобы отметить этот великий праздник. [… ] Вечером мы пришли на стоянку на юге острова, в найденной нами величественной бухте, открытой южным и юго-восточным ветрам. Мы бросили якорь на глубину одиннадцати морских саженей (1=1,83 м) всего в фурлонге[54], от берега. Здесь мы увидели множество тюленей, покрывавших побережье бухты, такое множество, что мы были вынуждены убивать их, чтобы ступить на землю.

26 декабря. Сегодня мы отправили лодку к более надежной стоянке, овеваемой южными ветрами, частыми на этих берегах. Как только лодка отчалила, наш командующий отправил незанятых людей на сушу, чтобы наловить коз, водящихся в огромном числе на этом острове. Они убили их штук шестьдесят или около того. Вернувшись на корабль, моряки доложили, что есть прекрасная стоянка в другой бухте, расположенной на северном побережье острова, четырнадцати морских саженей в глубину и не более чем в четверти мили от берега. Более того, там можно заготовить дров и древесины, тогда как на месте первой стоянки мы не могли найти ни травинки, ни щепочки.

27 декабря. Между 2 и 4 часами утра разыгрался шторм с порывистым ветром и сильнейшим ливнем. В этот же день мы набрали двести глиняных кувшинов воды, которые и доставили от источника до стоянки. В это время остальная команда, как и накануне, была занята ловлей коз.

28 декабря. Утром вместе с десятью матросами и двумя лодками я отправился на поиски воды вглубь острова. Но когда мы наполнили кувшины, то не смогли вернуться на корабль: нам мешал противный ветер. Мы были вынуждены укрыться в бухточке, чтобы дождаться более благоприятных условий. Тем временем ветер усилился, и наш корабль должен был поднять паруса и уйти подальше, так как его могло вынести на берег. Он вышел из бухты в поисках другой стоянки. В полдень мы попытались выйти в море, чтобы присоединиться к кораблю, но были вынуждены повернуть обратно из-за ветра и разволновавшегося моря. Так мы прождали до вечера. На двух лодках мы совершили новую попытку, но ветер был по-прежнему столь силен, что пришлось вылить кувшины за борт, дабы облегчить корабельную шлюпку, иначе мы бы неизбежно пострадали. Я должен благодарить Всемогущего Бога за спасение, так как, рассуждая логически, малейшая волна этого шторма должна была нас потопить. Тем не менее мы добрались до бухты, где надеялись увидеть на стоянке наш корабль (он называется «Ложная Дикая Гавань»), но мы его не нашли. Не зная, что делать, мы вернулись на сушу и вытащили лодки на берег. Потом поднялись долиной на четверть мили, чтобы укрыться от невыносимого шума и близости тюленей на песчаном берегу. Мы развели огонь, чтобы высушить одежду, и за ночь отдохнули. Наши желудки ворчали от голода, так как мы ничего или почти ничего накануне не ели. На склонах возвышавшегося над нами холма мы заметили много отверстий, походивших на кроличьи норы. Они служили гнездами многочисленным птицам этого острова, испанцы называют их pardelas [буревестники]. Пока мы сушились и обогревались, одна птица упала в огонь.

29 декабря. На следующее утро, еще до восхода солнца, мы отправились на север острова, чтобы найти потерянный нами корабль. Пройдя совсем немного, мы заметили его в море. Мы обошли косу и вошли в какую-то бухту, примерно в милю глубиной и не больше полумили шириной. Остановились и сразу же развели костер, чтобы указать тем, кто на корабле, место нашего пребывания. Мы нашли хороший источник и лес около берега, а также встретили вид земноводных, называемый некоторыми авторами, насколько мне известно, морскими львами. Эти животные в шесть раз больше тюленей. Их головы похожи на львиные, у них четыре ласта, чем-то напоминающие ласты черепахи (две пары плавников, которые они свертывают, слово за ненадобностью, на суше). Они рычат, как львы, и покрыты короткой густой шерстью мышиного цвета. Те, что помоложе, немного легче весом. Матерые бывают от двенадцати до четырнадцати футов в длину и одиннадцать-двенадцать футов в толщину (то есть в обхвате). Тюленя можно легко убить, что мы часто и делали. Впрочем, двое наших, бросаясь в них большими камнями, не смогли забить одно из этих животных.

После полудня корабль прислал нам шлюпку с провизией, так как команда опасалась, что мы голодаем. На шлюпке прибыли люди, чтобы нарубить дров. Они сказали, что наш корабль встал на стоянку в другой бухте, но что через полчаса крепление разбилось и они были вынуждены оставить якорь и выйти в море. Когда спустилась ночь, мы устроили себе спальные места из папоротника, в изобилии произраставшего на этом острове. Здесь много деревьев, напоминающих английский самшит, с зелеными ягодами, пахнущими перцем. Весь день судно вынуждено было находиться в море, не имея возможности причалить.

30 декабря. Утро ушло на то, чтобы набрать воды и нарубить дров. После полудня восемь из одиннадцати человек нашей группы вернулись на борт корабля, все в одной шлюпке, которую посылали с провизией для нас, остававшихся на суше. В этот день «Троица» все еще не могла войти в гавань, потому что, как только судно приближалось к берегу, ветер, дующий с суши, его отбрасывал, и оно было вынуждено бороздить просторы всю ночь и большую часть следующего дня.

31 декабря. Преодолев все препятствия, после полудня «Троица» встала на стоянку в пятнадцати морских саженях от берега. Было решено, что во время прилива люди останутся на суше, чтобы, пока другие набирают воду, отогнать тюленей (эти животные весьма ценят отдых в свежей воде). Рыбы так много, что за час два человека сумели наловить ее в количестве, достаточном для всего экипажа.

Понедельник, 1 января 1681 года[55]. Мы установили новый брамсель грот-мачты выше прежнего. И наловили лангустов более крупных, чем английские омары.