Правила вежливости

Все французские двери, ведущие в огромную гостиную Холлингзуортов, были распахнуты настежь, и гости свободно туда втекали и вытекали, инстинктивно поддерживая некое постоянное численное равновесие между террасой и гостиной. Я слонялась внутри, пытаясь определить количество приглашенных и составить о них какое-то мнение, как это сделал бы Мэйсон Тейт. На краешке дивана сидели в рядок четыре блондинки, сравнивая какие-то свои записи; они были удивительно похожи на ворон-заговорщиц, устроившихся на телефонном проводе. У стола, увенчанного двумя окороками, ошивался какой-то широкоплечий молодой человек, явно игнорируя ту, которой назначил свидание. Перед настоящей пирамидой из апельсинов, лимонов и лаймов какая-то девушка в цыганском костюме, словно собиравшаяся танцевать фламенко, что-то рассказывала двум своим собеседникам, и те от смеха то и дело проливали из своих бокалов джин. Для человека неопытного все эти люди на первый взгляд выглядели примерно одинаково, являясь воплощением стабильности, подкрепленной богатством и высоким положением в обществе. Однако и здесь можно было заметить проявления таких сомнительных человеческих свойств, как чрезмерные амбиции, зависть, неверность и алчность. Все это, разумеется, тоже было представлено в избытке – просто нужно было знать, куда смотреть.

В зале между тем оркестр начинал набирать темп. В нескольких шагах от трубача Дики с наслаждением отплясывал джиттербаг[125] с какой-то немолодой женщиной. Он уже и пиджак снял, и рубашка сзади вылезла у него из брюк, а один из цветов, ранее украшавших нагрудный карман его смокинга, он заткнул себе за ухо. Некоторое время я с улыбкой за ним наблюдала и не сразу заметила, что кто-то молча стоит рядом со мной, словно хорошо обученный слуга. Я допила шампанское и повернулась, собираясь поставить пустой бокал на поднос…

– …Кейти?

Пауза.

– Уоллес!

Он явно испытал облегчение оттого, что я его узнала. Хотя тогда, в «Бересфорде», он выглядел настолько занятым собственными делами и мыслями, что это мне следовало бы удивиться, как это он ухитрился меня узнать.

– Как вы… поживали все это время? – спросил он.

– Хорошо, наверное. По принципу «отсутствие новостей – уже хорошая новость».

– Я так рад… что чисто случайно… на вас наткнулся. Я вообще-то… собирался вам позвонить.

Исполняемая оркестром песня приближалась к концу, и я заметила, что Дики явно намерен завершить танец так, чтобы произвести особое впечатление. Видимо, сейчас он наклонит эту пожилую даму над полом, как чайник, подумала я.

– Здесь несколько шумновато, – сказала я. – Может, выйдем на воздух?

Когда мы оказались на террасе, Уоллес моментально раздобыл два бокала шампанского и вручил мне один. Затем возникла неловкая пауза; мы молча пили, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Я не выдержала первой.

– До чего же, черт побери, веселое сборище! – сказала я.

– О, это еще… ничего. У Холлингзуортов четверо сыновей. И в течение лета каждый из них… непременно старается устроить свою собственную вечеринку. Но в уик-энд перед Днем труда[126] непременно бывает общий прием… приглашаются все…

– Я не уверена, что принадлежу к этим всем. Я, наверное, вообще ни к какой группе не принадлежу.

Уоллес неуверенно улыбнулся; он явно считал, что я преувеличиваю.

– Дайте мне знать, если вам когда-нибудь захочется… поменяться с ними местами, – сказал он.

С первого взгляда казалось, что Уоллесу не совсем удобно в смокинге, словно он на время позаимствовал его у кого-то другого. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что смокинг явно сшит на заказ и отлично на нем сидит, а запонки из черного жемчуга выглядят на его запястьях так, словно это самая настоящая фамильная драгоценность, к которой он давно привык.

Поскольку я не ответила, снова возникла неловкая пауза, и я спросила:

– Вы, кажется, что-то такое говорили насчет намерения мне позвонить?

– Да! Я ведь еще в марте вам обещал… Я собирался… мне хотелось… как следует выполнить свое обещание…

– Уоллес, если вы все еще хотите «как следует выполнить свое обещание», которое дали мне так давно, то вы наверняка задумали что-то невероятное.

– Уолли Уолкотт!

Нашу беседу прервал соученик Уоллеса по бизнес-школе, который теперь также занимался производством бумаги. Когда разговор с общих друзей перешел на тему аншлюса и его влияния на цену бумажной массы, я решила, что сейчас мне самое время посетить дамскую комнату. Я не пробыла там и десяти минут, но, когда вернулась, оказалось, что торговец бумагой уже ушел, а его место заняла одна из тех блондинок с дивана.

Этого, наверное, и следовало ожидать. Уоллес Уолкотт непременно должен был оказаться в поле зрения каждой молодой особы из высшего общества, еще не заполучившей на пальчик обручальное кольцо. Большинство предприимчивых девушек в нашем городе были прекрасно осведомлены не только о доходах Уоллеса, но и о том, как зовут его сестер. Особо продвинутые знали даже клички его охотничьих собак.