Прекрасные изгнанники

В ту ночь мы занялись любовью, и пусть это не было замечательно, но на этот раз я хотя бы не испытывала боли. Мы заснули в обнимку, проспали допоздна и утром даже не пытались сесть за работу. Вместо этого мы вышли в море и принялись рыбачить. Клоп чуть не поймал трехметрового марлина, который весил, наверное, килограммов девяносто, не меньше, так что они с Эрнестом были на равных, но марлин его перехитрил. И над этим мы тоже смеялись. Смеялись над тем, что Хемингуэй упустил эту сильную и прекрасную рыбу. Мы почувствовали облегчение оттого, что она, несмотря на все наши старания, вырвалась на свободу, и оттого, что поняли: мы можем любить друг друга, даже когда ни у него, ни у меня нет вдохновения писать.

Сан-Валли, Айдахо

Октябрь 1941 года

Во время нашего кратковременного отдыха друг от друга я дала себе слово впредь никогда больше не раздражаться без повода, не нарываться на скандалы и вытащить шило из задницы, после чего приехала в Сан-Валли — к нашим белым пушистым полотенцам на столбиках вокруг бассейна, в наш номер. Правда, номер на этот раз был не тот, где мы всегда отдыхали, а попроще. Новый курорт Аверелла Гарримана начал пользоваться популярностью, и для привлечения публики его владелец в наших фотографиях больше не нуждался. Эрнест проводил время как обычно: охотился, ездил верхом и веселился на вечеринках в «Трейл-Крик кэбин». Компанию ему составляли киноактер Роберт Тейлор (по определению Клопа, «слишком тщедушный, чтобы с ним считались»), его жена Барбара Стэнвик («та еще стерва, но чертовски умная»), ну и конечно, Роберт Капа и Гэри с Вероникой. Режиссер Говард Хоукс приехал в Сан-Валли обсудить с Гэри его работу над ролью Роберта Джордана в фильме «По ком звонит колокол». Хоукс привез с собой молоденькую жену по прозвищу Слим (Худышка), которая была в полном восторге от Эрнеста или очень талантливо притворялась, желая задобрить автора, чтобы он не перечил режиссеру.

Все разговоры в основном крутились вокруг неизбежно надвигающейся войны.

— Вот увидите, мы найдем ее под елочкой в качестве рождественского подарка, — любил повторять Эрнест. — Или проснемся утром первого января, а она уже тут как тут, и никуда от нее не деться.

Он был уверен, что война начнется на Тихом океане, и не важно, что это немецкая, а не японская подлодка уже не в первый раз атаковала наш эсминец, после чего президент Рузвельт отдал ВМС приказ уничтожать любую цель, которая будет угрожать безопасности США.

Но наша жизнь в Сан-Валли шла своим чередом. К нам присоединились Бамби, Грегори и Патрик. Присутствие мальчиков благотворно влияло на наши с Эрнестом отношения. Клоп очень старался не волноваться из-за того, что у старшего сына подходит призывной возраст.

Единственным ярким событием в ту осень была публикация в «Скрибнере» моего сборника рассказов «Чужое сердце». Когда двадцать седьмого октября пришел сигнальный экземпляр, мы взяли его с собой на залитую солнцем террасу с видом на долины и горы и удобно устроились там, прихватив бутылку элитного ледяного шампанского.

— О, Клоп, это самая красивая книга в мире, правда? Ну признай, это ведь самая впечатляющая обложка из всех, что ты видел? То есть из моих, я хочу сказать. Твои-то всегда прекрасны.

Эрнест поднял бокал:

— За тебя, Муки. Надеюсь, ты рада, что порвала с «Дуэлл, Слоан и Пирс»? Говорил я тебе, что от сотрудничества с ними давно пора отказаться?

Теперь Макс Перкинс был и моим редактором тоже. Эрнест донимал его из-за каждой мелочи, касающейся моего сборника, как донимал из-за своих книг. Он даже моей фотографией озаботился. Проследил, чтобы все было как надо: прическа, макияж, одежда — и лично меня сфотографировал.

— Обложка даже лучше, чем у новой книги Элизабет Боуэн! — восторгалась я.

Английская писательница Боуэн родилась в Ирландии, где у нее имелось фамильное поместье, но она очень редко там появлялась. Элизабет жила в Оксфорде, имела широкий круг знакомств — ходили слухи, что ее муж был единственным мужчиной в Великобритании, с которым она не спала, — а последний сборник ее рассказов «Посмотрите на все эти розы» («Look at All Those Roses») привлек внимание критиков. В «Нью-Йорк таймс» даже написали, что его следует читать с молитвами.

— Это и впрямь красивая обложка, Марти, но фото автора в два раза красивее.

— Вот моста, правда, нет. Ни каменного, ни металлического. — Мы расхохотались, и я спросила: — Как ты думаешь, книга без моста на обложке будет хорошо продаваться? — Мы снова посмеялись и выпили шампанского, а потом я призналась: — Мне всегда становится тошно в такие моменты. Я боюсь, а вдруг то, что под обложкой, меня разочарует. Боюсь, что писала об одном, а получилось совсем другое, вышло совершенно не так, как я задумала.

Как в «Такой безумной погоне». Я даже вслух произносить название своей первой книги не любила. Предпочитала думать, что вообще никогда не писала этого романа, а отец его никогда не читал и не говорил мне о том, какой он постыдный.