Прекрасные изгнанники

Это было так трогательно. Эрнест действительно нервничал, его пугала перспектива, что в аудитории найдется человек, которого не зацепят его слова. Хотя, естественно, он никогда бы в этом не признался. И в то же время он не мог отказать Сильвии Бич^[11]. Когда в молодости Хемингуэй жил в Париже, Сильвия за небольшую плату давала желающим почитать книги из своего магазина англоязычной литературы, который назывался «Шекспир и компания». Но Эрнест не мог себе позволить даже незначительные траты, поскольку тогда его еще нигде не печатали, и Сильвия разрешала ему бесплатно брать любые издания. Благодаря этому Хемингуэй мог заниматься самообразованием, что тогда было для него крайне важно. Сильвия Бич вообще всячески поддерживала литераторов: на последнем этаже в «Шекспире и компании» стояла кровать, на которой всегда можно было переночевать, если не было денег на съемное жилье, и еще пианино, вокруг которого собирались писатели: выпивали, курили и беседовали.

Итак, в назначенный вечер мы с Эрнестом вошли в просторный книжный магазин на улице Одеон. Снаружи лил дождь, а внутри было тепло и уютно. Сильвия организовала для Хемингуэя совместные чтения с каким-то поэтом, наверное, чтобы он мог немного расслабиться. Народу было столько, что яблоку негде упасть, все стулья заняты, а те, кому не хватило мест, стояли.

Эрнест обнял Сильвию, как всегда обнимал старых друзей или подруг, но ожидающая публика все равно начала многозначительно переговариваться. Усевшись за приготовленный для него стол, Хемингуэй положил перед собой первые страницы рукописи романа о кубинском контрабандисте. Сильвия сказала несколько добрых слов о писателе, который, как она выразилась, не нуждался в представлении. Эрнест посмотрел сквозь очки в стальной оправе на полный зал народу. Мне было интересно: заметил ли он, как Джеймс Джойс, автор «Улисса», занял место в последнем ряду, которое специально для него приберегла Сильвия Бич?

— Никогда прежде не участвовал в подобных мероприятиях, так что даже не знаю, получится ли у меня, — признался Эрнест.

Аудитория ответила доброжелательным смехом. Вряд ли люди ему поверили, ведь перед ними сидел сам Эрнест Хемингуэй. Но очки у него запотели от волнения.

Вступительный абзац Эрнест читал так медленно и монотонно, что я и то занервничала. Сцена в кафе. Бандиты уламывают главного героя перевезти контрабанду. И тут Хемингуэй вдруг перестает читать и долго протирает очки.

В тишине начали покашливать. Но это могло быть и от сырого весеннего воздуха.

Эрнест нацепил очки на нос и продолжил читать.

Дочитав первую страницу, снова сделал паузу, чтобы протереть очки. У меня сердце разрывалось от сострадания, но в этот раз никто даже не кашлянул.

Хемингуэй водрузил очки обратно и оглядел публику:

— А ведь я вас предупреждал.

Послышались смешки. И все-таки он удерживал внимание аудитории. Возможно, присутствующие оценили, что сидящий перед ними великий художник ставит себя в зависимость от мнения публики, а возможно, просто как завороженные ждали его неминуемого провала. Или же их увлекла сама история. Наверное, всего понемногу. Мы ведь болеем за тех, кто открыто сражается со своими демонами, которые зачастую похожи на наших собственных.

Эрнест отложил первый лист и взял следующий. Теперь голос его зазвучал увереннее, он даже время от времени поглядывал на слушателей.

И только преодолев половину второй страницы (главный персонаж объяснял контрабандистам, что не может пойти на такой риск, потому что, если лишится лодки, останется без средств к существованию), Эрнест начал читать в полную силу. Бандиты убеждали героя, что с незаконной прибыли можно будет приобрести новую лодку. На что он резонно возражал, что, сидя в тюрьме, вряд ли вообще сможет хоть что-то купить.

Этот пассаж встретили одобрительными смешками. Автор посмотрел на аудиторию и улыбнулся.

Когда дело дошло до перестрелки в середине первой главы, Эрнест уже читал как бог, а слушатели впитывали каждое его слово. Так он без пауз добрался до конца четвертой главы. Когда Эрнест закончил (под аплодисменты), Джойс кивком выразил свое уважение, встал и ушел.

На следующий день Эрнест отплыл домой к Полине и мальчикам. Он также собирался порыбачить и дописать роман, который обещал Максу закончить несколько месяцев назад. Я отправилась на «Лафайете» в Нью-Йорк и прибыла 23 мая. На причале меня встречали репортеры, желающие узнать о том, что я видела в Испании, а именно о том, что республиканцы выиграют просто потому, что у них неограниченный запас смелости. В Нью-Йорке я встретилась с Уильямом Морроу. Издатели хотели, чтобы я написала книгу об испанцах в том же духе, что и «Бедствие, которое я видела». Я также намеревалась убедить миссис Рузвельт, чтобы та помогла перевезти пятьсот баскских детей в Соединенные Штаты. Эти дети остались сиротами в результате развязанной фашистами войны. И я написала ей о фильме Эрнеста «Испанская земля».