Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

Япония, разумеется, не разделяла с Европой колониального прошлого, как это было в случае с Латинской Америкой. До 1853 года существовали лишь незначительные контакты, которые не оказали влияния на японское общество. В последующие годы, в частности после переворота в политической системе, которой стала Реставрация Мэйдзи в 1868 году, Япония открылась Западу. Тогда была инициирована политика модернизации, в рамках которой были введены новые формы организации государства, юстиции и экономики, а прототипом для них служили в первую очередь европейские и – во вторую – американские образцы. Однако такая обширная структурная европеизация не сопровождалась всеобъемлющей деяпонизацией в сфере частной жизни. Люди не спешили отказываться от преимуществ традиционной японской одежды. Несмотря на то что после постановления государственного совета 1872 года верхушка страны вплоть до императора одевалась в сюртуки, цилиндры и мундиры западного стиля, а с 1880 года даже мелкие чиновники были обязаны носить европейскую одежду, в домашнем обиходе использовалось привычное японское облачение. На смену недолгого периода дорогой «вестернизации» всего гардероба пришла стратегия сдержанного «улучшения» традиционного кимоно. В других сферах материальной культуры люди еще упорнее придерживались привычных норм. Однако очень рано проявилось пристрастие к кожаной обуви; особенно большой популярностью пользовались поскрипывающие, «поющие» при ходьбе кожаные туфли. Желающие объединить традиции и прогресс носили национальную одежду плюс кожаные туфли – комбинация, которой и по сей день отдают предпочтение буддистские монахи[904]. Шляпа стала универсальным символом буржуазии. Японский государственный служитель выставлял ее напоказ – подобно африканскому или индийскому адвокату либо имеющему более-менее приличный доход рабочему, идущему на воскресную службу в церковь, например, в одном из крупнейших промышленных городов Польши – Лодзи[905]. В Турции 1920‑х годов Мустафа Кемаль Ататюрк провел реформу головных уборов: выдал указ о ношении шляп как символа стремления к переменам в государстве и ввел запрет на ношение фески, которая с 1836 года заменяла тюрбан. Прежде чем шляпа стала обязательным аксессуаром для всех граждан (в Османской империи XIX столетия шляпу носили только немусульманские части населения), молодые турецкие революционеры выбрали для себя другой символический антиосманский головной убор – «кавказские» меховые шапки[906].

В Китае сопротивление западным потребительским моделям было выражено еще сильнее, чем в Японии. Одежда западного стиля вошла в обиход только после 1900‑х годов в результате армейской реформы, проведенной династией Цин. Даже на фотоснимках и в документальной киносъемке времен националистических демонстраций протеста 1919 года запечатлены массы радикально настроенных профессоров и студентов «Движения 4 мая», которые вышли на улицы Пекина в традиционных долгополых одеяниях ученого сословия, хотя и были хорошо знакомы с европейской культурой. Комбинация брюк с курткой, проникшая в 1920‑х годах и в академические круги, изначально считалась одеждой крестьян и простых солдат[907]. Даже представители китайского купечества, которые уже с средины XIX столетия поддерживали особо тесные отношения с западными деловыми партнерами в Гонконге, Шанхае и других портовых городах, в частной жизни не отступали от старинных традиций и редко покупали экспортируемые из Европы предметы роскоши. Привлекательность западных товаров в городах Китая возросла лишь в 1920‑х годах, однако даже в это время актуальным оставался патриотический лозунг: потребление «империалистических товаров» является, по сути, государственной изменой. Товары и модели из Европы и США совершили прорыв на потребительский рынок материкового Китая только в 1980‑х годах, на целое столетие позже, чем в Латинской Америке. Однако в Китае это процесс сопровождался крупномасштабной индустриализацией страны, а также «пиратским» использованием товарных знаков и подделкой фирменных изделий.