Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

Второе. Многообразие типов городов в мире росло и расширялось. Небольшое число старых городских типов исчезло, возникли многочисленные новые. Дифференциация возникала и из появления дополнительных специфических функций городов: железные дороги создали такой тип города, как железнодорожный узел, а увеличение свободного времени и потребность буржуазии в отдыхе создали курортные города на морских побережьях.

Третье. Блестящие мегаполисы, доминировавшие над обширными территориями, были известны со времен Вавилона и древнего Рима. Но только в XIX веке постоянные международные взаимосвязи выросли настолько, что возник постоянный контакт между крупнейшими городами мира. Так родилась система городов мирового значения, которая знакома нам и сегодня, с поправкой на еще более тесные связи и изменившееся распределение значимости среди отдельных городов.

Четвертое. Беспрецедентным было развитие городской инфраструктуры. Преобразованная человеком среда обитания (built environment) в течение тысячелетий состояла главным образом из построек и зданий. Теперь же были замощены улицы, обложены камнем набережные гаваней, прорыты и выложены плиткой системы подземных каналов для сточных вод и туннелей для метро, проложены железнодорожные и трамвайные рельсы, установлено городское освещение. Наряду с надземным появилось подземное строительство. К концу XIX столетия города стали чище и светлее. Одновременно с этим в глубинах самых крупных мегаполисов возник таинственный подземный мир, породивший всевозможные фантазии как о бегстве в него, так и об опасностях, исходящих из него[931]. Инфраструктурное строительство сопровождалось колоссальными частными и государственными инвестициями. Наряду с возведением промышленных объектов инфраструктура была одной из главных областей для капиталовложений эпохи индустриализации[932].

Пятое. С физическим укреплением городов были тесно связаны коммерциализация земельной собственности и долгосрочное повышение ее стоимости, рост значения «недвижимости» и съемного жилья. Теперь впервые городское землевладение стало объектом капиталовложений и финансовых спекуляций. Земля повышалась в цене не благодаря ее сельскохозяйственному использованию, а уже из‑за одного только ее местоположения. Небоскребы стали символом этой метаморфозы[933]. Стоимость земли могла многократно умножаться со скоростью немыслимой в производственном секторе экономики. Участок земли в Чикаго, доставшийся владельцам вскоре после основания города в 1832 году за 100 долларов, в 1834‑м вырос в цене до трех тысяч долларов, а через двенадцать месяцев стоил уже пятнадцать тысяч[934]. В таком старом городе, как Париж, спекуляции городской недвижимостью начались в 1820‑х годах[935]. Аналогичные рыночные механизмы действовали в годы бума в Токио и Шанхае. Кадастровый учет достиг в этих обстоятельствах новой точности и экономической значимости. Возникли земельное, строительное и жилищное право как новые разделы юриспруденции. Финансовая деятельность стала немыслимой без ипотеки – залога недвижимости. Возникли новые социальные типы людей и новые профессии: маклеры недвижимости, земельные спекулянты, застройщики (developer), серийно производящие стандартизированные жилые площади для средних и низших слоев общества, и, наконец, квартиросъемщики[936].

Шестое. Города всегда строились по планам. Они проецировали космическую геометрию на земную поверхность. Правители закладывали идеальные города, что стало одним из их излюбленных занятий в эпоху европейского барокко. Однако только в XIX веке городское планирование было осознано как постоянная государственно-коммунальная задача. В непрекращающейся борьбе с быстрым бесконтрольным ростом (и нередко эта борьба оказывалась проигранной) стремление городских властей к планированию стало неотъемлемой частью муниципальной политики и администрации. Если город хотел «осовремениться», он должен был создать технический проект образа своего будущего.